Элиас

Я улыбнулась и погладила его по щеке. Алекс же, как ласковый котенок, подался к моей ладони.

У меня защемило сердце от его сияющих глаз, влюбленно – только сейчас я это понимала – по-настоящему влюбленно смотревших на меня. Я глубоко вдохнула:

– Ты даже представить себе не можешь, насколько для меня важно то, что ты сейчас сказал. – Я не врала ему. – Но прошу, дай мне время разобраться в себе.

Алекс вздохнул и прикрыл глаза, прижав мою ладонь к щеке еще плотнее. Мысленно я поблагодарила его за то, что он лишил меня возможности увидеть в его взгляде разочарование.

– Я все понимаю, – произнес он, снова открывая глаза и глядя на меня спокойно и уверенно. – Мне важнее не время и место признания, а чтобы твои слова были искренними. Просто знай, что я люблю тебя. – Он приложил мою ладонь к губам и поцеловал кончики пальцев. – Пока этого достаточно.

Дорога до дома Митчеллов прошла в молчании. Алекс меня не осудил, но я все равно чувствовала себя виноватой. Так в любви не признаются, вернее, такие ответы на признания не получают.

Тем не менее, когда мы вышли из машины, Алекс подошел ко мне и приобнял за плечи.

– Мы успели как раз к ужину. Отлично. Глория меня не убьет, – со знакомым и ставшим для меня уже таким дорогим смешком заметил он, и мы направились к дому.

Первым делом мы прошли в ванную, чтобы помыть руки. Я уже смогла уловить аппетитные запахи чего-то жареного, долетавшие с кухни.

Когда я зашла в столовую, то замешкалась, увидев спину Элиаса, сидевшего за столом, но потом сразу же одернула себя. Во-первых, я здесь не ради него, а во‑вторых, это был, черт побери, дом, в котором он жил.

Возможно, признание Алекса придало мне смелости, поэтому я расправила плечи и, проходя мимо старшего Митчелла к своему месту, произнесла:

– Привет, Элиас. Приятного аппетита.

Бросила на него короткий взгляд и заметила, что он чуть не поперхнулся. Только неясно, от чего: от моего внезапного появления или от моих слов. А может, от того и другого. У нас же до этого момента было заведено негласное правило не приветствовать друг друга и не прощаться. А что уж говорить о пожелании приятного аппетита.

– Привет, Линда, – оправившись, произнес он. – Не ожидал, что ты вернешься к нам так скоро.

Я собрала в кулак всю оставшуюся от сегодняшних впечатлений волю и повернулась к нему. Взгляд Элиаса был таким же полным холода, как и раньше – лишь с маленьким оттенком удивления.

– Твой брат умеет быть убедительным.

Неожиданно Элиас, плотно сжав губы и не отрываясь от меня, шумно задышал – так, будто его распирало от негодования. Я же держала голову высоко поднятой и смотрела на него с вызовом.

«Ну давай же, уколи меня побольнее, как ты умеешь. Тебе же так нравится это делать», – крутилось у меня в голове.

Будто услышав мой мысленный призыв и решив сделать все в точности до наоборот, он глубоко вздохнул и постарался сделать так, чтобы его лицо не выражало ни единой эмоции. Я буквально видела, как он старается. Как дрожат его губы, принимая обычное положение. Как слегка подрагивают ресницы, пока он приподнимает голову и делает вид, что смотрит на меня свысока. Как беспокойно дергается его кадык в попытке удержаться от грубостей, готовых слететь с языка.

В тот самый момент, когда, казалось, Элиас полностью овладел своим телом, в столовую зашел Алекс. Мы с его братом, не сговариваясь, отвели взгляды друг от друга.

Я взяла приборы и, еле слышно и часто дыша, постаралась унять бешеное сердцебиение. Боюсь представить, чем могло закончиться наше взаимное полное ненависти сверление глазами с Элиасом, если бы не появление Алекса.

– Мисс Престон, рада вас видеть! – воскликнула Глория, неся из кухни огромное блюдо с жареными крылышками.

– Спасибо, и я рада быть здесь. – Я приветливо кивнула женщине, а затем посмотрела на Алекса. Он расплылся в улыбке, но я успела заметить тень досады, мелькнувшую на его лице. У меня внутри что-то болезненно оборвалось. Он был расстроен. Из-за меня.

Алекс повернулся к брату и недоуменно свел брови:

– Элиас, что у тебя с рукой?

Я тоже посмотрела на старшего Митчелла и только сейчас заметила, как он старательно, но все же достаточно неловко орудовал левой рукой, в то время как правая была обмотана эластичным бинтом. Элиас поспешно убрал покалеченную руку под стол и поморщился:

– Потянул, когда передвигал диван в студии.

– Я же говорил тебе, чтобы не тягал мебель без меня, – укоризненно сказал Алекс.

Элиас бросил на него быстрый, но такой многозначительный взгляд, что даже мне стало не по себе.

– Ты сегодня был несколько занят, – глухо произнес он.

«Боже», – пронеслось в моей голове. – «Элиас ревнует Алекса ко мне».

У меня пропал и без того скромный аппетит. Из уважения к трудам Глории я угрюмо пощипала единственное куриное крылышко. Затем, не глядя ни на кого из присутствующих, извинилась и пожелала всем спокойной ночи. Меня не сильно заботило, что не было еще и восьми часов. Я больше беспокоилась из-за того, что не удержусь и разревусь у всех на глазах.