Эликсир Ариадны

— Опыт использования телефона в нашем королевстве показал, что это очень эффективное средство коммуникации, — взял слово Рауль Венсан. — Мы уже общались с Его Величеством на тему расширения своей сети и пришли к выводу, что это делать надо. В ближайшее время состоятся переговоры с главами соседних государств, в ходе которых будут решаться вопросы по внедрению телефонии на их территориях.

— Бвагодарю за ответ, — поклонился иностранный журналист.

— Мадмуазель Лафайе, — снова обратился ко мне синеволосый, — как вы объясните тот факт, что ни на одном алхимическом факультете во всей столице не числится студентка с вашей фамилией? А виконта, судя по записям в больнице, спасла некая мадмуазель Данкрафт, а не вы, миледи.

— Напомни мне попросить дядю усмирить пыл желтой прессы, — шепнула я Леонарду, а потом повернулась к журналисту: — Последние четыре с половиной года именно я жила и училась под фамилией Данкрафт. Вам предоставят подтверждающие документы для ознакомления. Забегая вперед, скажу, что сделано это было для того, чтобы избежать предвзятого отношения преподавателей или возможных поблажек. Я хотела учиться наравне со всеми, а не получать хорошие отметки только за то, что являюсь дочерью герцога и племянницей короля.

После этого мы общались с журналистами еще около часа, а потом вежливо сообщили, что пресс-конференция на этом закончена. Только тогда смогли вздохнуть с облегчением и сесть за праздничный стол.

Сол расположилась рядом с Нилом и до самого вечера весело щебетала с бароном. А вот Густав Ренье был непривычно хмурым и сосредоточенным, но с уверенностью сказать, что причиной стала моя блондинистая подруга, а не, например, работа, было нельзя. Все остальные чувствовали себя вполне свободно и радостно, и я последовала их примеру, просто расслабившись и получая удовольствие от общения с близкими.

Следующий день мы посвятили переезду в новую квартиру, чтению прессы со свежими статьями и подготовке к возвращению в университет.

— Что-то я нервничаю, — призналась подруга, когда мы уже готовились ко сну. — Может, не нужно было раскрывать информацию о нашем новом статусе до окончания учебного года?

— Журналисты бы все равно это раскопали и обнародовали. Но сейчас мы диктовали условия и имели возможность внести правки, а если бы мы молчали, можно только гадать, в каком свете бы выставили факты и всевозможные домыслы.

— Как сложно быть публичной личностью! — она всплеснула руками. — Каждое твое действие может быть использовано против тебя.

— Об этом я и говорила, — подтвердила я. — А теперь нечего переживать. Спать пора!

Утро настало быстро. Мы проснулись, позавтракали и отправились на занятия в карете с королевским гербом в сопровождении Леонарда и Нила. Сол молчала, но по тому, как она кусала губы и сжимала в пальцах ручку сумки, я поняла, что девушка снова волновалась. Меня же съедало любопытство — нестерпимо хотелось узнать, как отреагируют на наше появление студенты и преподаватели.

— Все будет хорошо, — пытался успокоить нас обеих Леонард.

— А если не будет, то у вас есть мы, — широко улыбнулся Нил и взял Соландж за руку.

Когда наш экипаж оказался на территории университета, весь двор уже был заполнен любопытными студентами и взволнованными преподавателями. Не было никаких сомнений в том, что все они успели ознакомиться с газетными заметками и уже знали о нашем реальном статусе. Только ленивый не обсуждал неожиданные изменения, а также наше триумфальное возвращение.

Когда карета остановилась, а наши кавалеры вывели нас во внутренний дворик, все замолкли и стали жадно наблюдать за происходящим. Я ловила на себе не только завистливые, но и испуганные взгляды тех, кто до последнего не верил газетным статьям.

— Мадмуазель Лафайе, — обратился ко мне подбежавший ректор и склонился в подобострастном поклоне, — мы рады, что вы вернулись в наше учебное заведение, почтив тем самым всех нас своим присутствием!

Я едва не скривилась от этой речи, но умение держать лицо мне прививали с детства. Так и знала, что передо мной станут лебезить, как только узнают о титуле и родственных связях с королем.

— Месье Гарюнесс, доброе утро, — поздоровалась я. — Если не ошибаюсь, занятия начинаются через десять минут. Вы не могли бы нас пропустить, чтобы мы успели занять свои места в аудитории вовремя?

Ректор сначала опешил, потом встрепенулся и затараторил:

— Конечно-конечно, миледи! Проходите! Мы уже подготовили для вас и вашей подруги места повышенной комфортности. В каждой аудитории!

Я тяжело вздохнула и вошла в здание.