Эликсир ненависти

«Это никуда не годится, — подумал он. — Так или иначе я должен не дать Иль Веккьо узнать, что был здесь. Чего доброго, если он это обнаружит, если ему станет известно, что я столько прошел через эти его проклятые пещеры, если хотя бы заподозрит, что я видел тот покой Синей Бороды внизу, моя жизнь ломаного гроша не стоит. Надо замести следы. Но как?»

Сперва он не видел способа. Даже если он сможет проникнуть через дверь в кабинет, он себя выдаст. Он не осмеливался постучать в дверь или в стену и позвать на помощь. И здесь оставаться не осмеливался. Единственным решением казалось отступить по той дороге, которой он пришел, и при первой мысли об этом он содрогнулся в ужасе. И все-таки он теперь ясно понимал: ничего другого не остается, как и подобает человеку действия, которым он стал. И он принялся за подготовку.

Первым делом он собрал все осколки бутылки, которую смахнул с верстака в темноте. Губкой, найденной у раковины, он смыл пролитую жидкость. Далее тщательно выжал губку и вернул на место. А стекла побросал за тяжелый упаковочный ящик у окна. Далее он стал искать источник света, который можно было взять с собой в лабиринт. Сперва ничего подходящего не подворачивалось, но тут в голову пришло, что вполне подойдет спиртовой светильник. «Беда только, — подумал он, — что такого рода лампы дают пламя, которое почти не светит. Как бы мне ее усовершенствовать? А, знаю!»

Повернувшись к полкам Иль Веккьо, он стал искать и нашел бутыль натрия. И превратил его насыщенный раствор в спирту в лампу. Зажгя ее спичкой из ящика Иль Веккьо на верстаке, он обрадовался, видя, что лампа горит желтым светом. Жутковато, но все-таки это свет.

— Готово, — сказал он. — А теперь отступаем.

Он тщательно привел все в порядок, взял около двадцати спичек на всякий случай, затем приблизился к выключателю и опять погасил вакуумный свет. Пользуясь теперь зловещим натриевым пламенем, он прошел к шкафу, который скрывал выход. Здесь он пропихнул лампу под шкафом и немедленно полез следом. За дверью он отыскал свою одежду, в которую не замедлил облачиться. Закрыл за собой дверь и опять оказался в верхнем коридоре лабиринта. Ему пришла в голову мысль, что стоит опять задвинуть засов, но он ее мгновенно отбросил. «Ибо, — подумал он, — если старик вдруг зачем-нибудь или случайно увидит дверь, он быстро поймет, что случилось. Пролом выдаст меня, даже если засов будет задвинут. Лучше всего для меня, чтобы он вообще не попал к двери. В любом случае, пока я не окажусь в тысячах миль к западу от Средиземного моря». Он оделся и, держа в руке спиртовую лампу, двинулся в обратный путь.

К своему удивлению, следуя неровно прорубленному ходу, он заметил, что на правой стене на высоте трех футов от пола тусклой красной краской выведена линия. Здесь и там по пути в обе стороны сворачивали боковые ходы, но красная линия все продолжалась. «Любопытно, — сказал себе Деннисон, — а не ведет ли она прямо к склепу с гробами? Если да… то следует вернуться туда немедленно и посмотреть, что это все значит». И, воспламененный новой целью, он ускорил шаги.

Путь, такой тяжелый во тьме, теперь даже при слабом и неприятном свете спиртовой лампы, казался простым и легким. Деннисон с удивлением вспоминал страхи и терзания души, которые одолевали его еще совсем недавно. Он уже полностью владел собой. И улыбался своим былым тревогам. Могучее здоровье его тела, превосходная, все нарастающая, острота ума, позволяли легко справиться с ситуацией, которая сокрушила бы среднего человека. И в жажде скорее проникнуть в тайну, Деннисон заторопился вперед по неровному вьющемуся ходу. Но вдруг к безмерному своему огорчению заметил, что свет его лампы слабеет.

— Вот те на! — вскричал он, останавливаясь и глядя на нее. Да, вне сомнений, желтое пламя угасало. То ли ему мешал крепкий натрий, то ли присоединился некий неуловимый вредный подземный газ, он не знал. Но факт оставался фактом: его единственная надежда на спасение начала мигать и брызгать. «Это означает, — подумал он, — что больше нет времени для исследования. Надо выбираться отсюда, пока она совсем не погасла». Вновь одержимый множеством страхов, он поспешил вперед. Его привлек боковой ход, ведущий круто вниз. Прежней его идеей было достичь верха лабиринта, теперь он желал попасть вниз, откуда можно будет заново начать путь к маленькой дверце в скале. И, повернув по этому ходу налево, он почти побежал. При этом он бережно защищал крохотное пламя изгибом ладони. По стенам, которые здесь искрились миллионами кварцевых граней и зернышек хрусталя, плясала огромная и нелепая тень его руки. Впереди тьма, позади тоже тьма. Лишь на крохотном участке слабое свечение разгоняло наседавшую безмерную черноту. Приникнув к этой слабой надежде, от которой зависела самая его жизнь, он, спотыкаясь, спешил вперед. И внезапно издал резкий крик.