Эликсир жизни

Мы дошли до Донского монастыря. «А Вы давно в Москве живете?», – спросил я. «Недавно. Я из Санкт-Петербурга», – ответила Илона. Я не удержался, чтобы не заметить: «Когда говорят „из Петербурга“ мне почему-то сразу времена Петра Первого вспоминаются. Такое возникает ощущение, как будто человек приехал в современную Москву из прошлых веков. Или как будто, наоборот, вдруг оказался в XVIII веке. После всей этой чехарды с перенаименованиями городов, улиц и площадей не поймешь, в каком веке мы живем». – «Но ведь и советские названия, как правило, были результатом перенаименования». – «Конечно. Но ведь мы к ним привыкли, они стали частью истории. Сейчас власть в стране переменилась, а традиция глумления над собственным прошлым осталась». «Да, у нас преемственность: каждое последующее поколение оскверняет святыни предыдущего. Народ, который позволяет глумиться над своей историей, этого-то и заслуживает», – справедливо заметила Илона. «Безусловно. Это у нас на роду написано: губить свою родину. Но сказанное не снимает ответственности с тех власть-придержащих космополитов, которые инициировали в стране фальсификацию исторической памяти и развал социалистического государства. Растащили, растерзали, разворовали страну жадные шакалы», – заметил я. Илона удивленно вскинула брови: «Вы хотите сказать, что при социализме было хорошо? Вспомните: маленькие зарплаты, полупустые прилавки, длинные очереди, вечный дефицит, засилье парткомов и исполкомов, отсталое производство, закрытость от развитых западных стран, опасность ядерной войны, тиражирование одной и той же партийной лжи во всех газетах и телевидении, престарелые маразматики в Кремле…». Я усмехнулся: «Всё это так. Партия собирала под свои знамена всех, кто был не способен в жизни шагу ступить без барабанного боя. Но в чем же радость, что культ личности сменился культом барахла? Вот москвичи устроили развитой капитализм в отдельно взятой столице. В большинстве малых городов и поселков российской глубинки – шар шаром покати, по-прежнему. Зарплата у населения мизерная, и это особенно постыдно на фоне зажравшихся политических функционеров, полукриминальных бизнесменов, новых русских, сытой попсы и продажной прессы. Прилавки ломятся? Так это потому, что людям не на что покупать. В бедном государстве постыдно богатство, а в богатом – нужда. Вместо идиотского засилья КПСС теперь власть более страшная – продажных партий, воровских денег и криминала. Производство? Его развалили, чтобы скупить за бесценок. Открытость границ? Пожалуйста: в страну хлынул поток наркоты, а „в обмен“ – вывоз капиталов, утечка мозгов. Война? Малая уже есть: Чечня. Танки и пушки – пара железных костылей, на которые опирается больное правительство. После того, как кремлевские иуды предали Югославию, Америка может бомбить кого угодно и сколько угодно. Газеты и телевидение? У них появилась свобода говорить, но не отвечать за свои слова. Свобода слова не есть индульгенция на любое высказывание; свобода слова это право на защиту от лживых слов. Большинство журналистов обслуживает интересы капитала и нынешних кремлевских маразматиков – старых и молодых. А еще прибавьте к этому безработицу, проституцию, падение уровня искусства и культуры, развал науки и военно-промышленного комплекса, ликвидацию социальных гарантий и бесплатной медицины. Так много ли страна выиграла, когда продалась за сникерсы и памперсы?». После этой тирады воцарилось долгое молчание.