Эликсир жизни

Я пришел в себя и осмотрелся. В палате лежал пожилой мужчина, весь облепленный трубочками. Он вяло повернул голову в мою сторону: «У меня язва. А у Вас тоже?». – «У меня жена была язва», – слабым голосом пояснил я. «А, так у Вас плохо с сердцем?», – переспросил он. – «Не уверен. Сердце тренированное: два раза в неделю хожу по 30 км» – «Марафонец?» – «Нет, я на охоту хожу, с ружьем и лайкой». Мужчина оживился: «Это Ваш пес под окном гавкает?» – «Мой. Я привязал его к дереву у входа в больницу». – «Так Вас скорая помощь прямо с собакой забрала?» – «Нет. Я в больницу к брату пришел – проведать, да прямо к нему на кровать и свалился». – «Вам повезло! Вот если бы Вы упали на улице или где еще…». «Да, повезло», – радостно согласился я. Мужчина обнадежил: «Вас вылечат! Тут хорошие врачи, знающие, чуткие». Я иронично заметил: «Тысячу можем отыскать докторов, пока на одного натолкнемся врача».

Тем временем два врача (молодой и старый) и две медсестрички (обе хорошенькие) снова начали надо мной колдовать. Я прокомментировал: «Начинающий врач хочет вылечить всех пациентов, но не может, а опытный врач может вылечить всех, но не хочет стать безработным. Профессор медицины знает о болезнях всё, но ничего не может; врач знает многое и может кое-что, медсестра не знает ничего, но может всё». «Больной! Вы что-то очень шустрый! Лежите тихо!», – сделала замечание медсестра. «А разве здоровые больные Вас не радуют? Как Вас зовут?», – спросил я. «Раз спросил, как зовут, значит будет жить!», – засмеялась другая. «Сестричка, я ведь ни разу в жизни в больницах не лежал». – «Ни разу?». – «Ну, разве что в роддоме». Все удивленно уставились на меня. «Я с мамой был в роддоме, когда на свет появился! А вы что подумали?», – разъяснил я. Все прыснули от смеха. Даже язвенник тихонечко захихикал. Тут вошел завотделением и обалдело спросил: «Это что тут такое творится?!». Персонал попрятал улыбочки, а язвенник отвернул голову к стене. Завотделением подошел ко мне: «Почему смеетесь? Вы ведь в реанимационной!». – «Доктор, Ваши коллеги меня так капитально отреанимировали, что могу хоть сейчас встать и пойти домой!». – «Вот. Спасибо. Хоть один оценил нашу работу!», – обрадовано расцвел завотделением и стал меня осматривать, после чего заключил: «Ну, домой-то пока рановато, а в терапию, быть может, завтра переведем». «Доктор, а ведь завтра суббота. Кто ж меня в выходные-то переведет?». – «Ну ладно, скоро будут готовы все анализы, тогда и решим», – благосклонно кивнул он.

Анализы были сделаны на удивление быстро. Электрокардиограмма показала отсутствие инфаркта. А на рентгеновском снимке я увидел свою грудную клетку и большое сердце; никаких дефектов не было. Обычно размер сердца у человека равен размеру кулака. А у меня сердце почти вдвое больше. Такое сердце бывает у спортсменов и астматиков. Между прочим, я умею останавливать сердце. Для этого начинаю дышать помедленней, а затем задерживаю дыхание. Сердце на полминуты останавливается. Дольше не получается. Сердце бьется само по себе, без указаний. Легкие тоже дышат сами по себе. В моей воле задержать дыхание и даже сердцебиение, но не остановить совсем. Желудок переваривает пищу сам, без моего участия. Печень очищает кровь, не получая от меня никаких распоряжений. Почки фильтруют кровь и делают мочу – на автопилоте. Органы живут сами по себе; у каждого своя интересная жизнь. А я то сам – где?!

Интересно, что бывает рак желудка, легких, почек – любых органов, кроме сердца. Именно в сердце митохондрии дышат все 24 часа в сутки, без отдыха, круглосуточно защищая клетки от повреждающего перекисного окисления, от старения и онкологии. Вообще труд – универсальное профилактическое средство против болезней. Ленивый не бывает здоров; здоровый не бывает ленив. Единственное исключение – Бог. Сначала он бездельничал целую вечность; затем ни с того ни с сего потрудился 6 дней; потом вновь предался бесконечному ничегонеделанью; а человека заставил добывать хлеб насущный в поте лица всю жизнь. Кстати, прибывающих в небесную канцелярию про трудовой стаж не спрашивают. Глупо, что вечный покой достигается ценой больших усилий.

Но вернемся к больнице. В анализах всё было нормально. К вечеру меня отвезли в терапию (я рвался туда, потому что в реанимацию не пускали посетителей). Попросил медсестру позвонить моим детям.

«Никишин-продакшн» пришли испуганные. За ними в палату решительно вошла Инга. Вид у нее был взбудораженный и укоризненный; дескать, «вот, допрыгался, Козерог Кобелинович!». Как всегда ее проницательность была обращена не туда.

В палату в это время зашел терапевт. Он когда-то безуспешно лечил меня от астмы. «У Вас был астматический приступ?», – спросил он. «Нет. Астмы у меня нет». – «Как это нет? Не может быть!» – «Я ликвидировал причины: пыль, сырость и прочее. И болезнь прошла». Доктор внимательно осмотрел меня и бодро резюмировал: «Да, действительно. Такого можно отправлять альпинистом на Эверест!».