Эликсир жизни

Если врачи не нашли у вас никакой болезни, значит они бюджетники. Инга удивленно спросила: «Так что же случилось?». Доктор вздохнул: «Он – чувствительное создание: переживает от неурядиц и проблем, причем, не только своих. Копит всё в себе, не выплескивает, терпит до последнего». Врач ушел, пообещав зайти в понедельник. Инга тоже ушла, бодрым строевым шагом. Я дождался, пока все врачи разойдутся по домам, попросил детей забрать мои вещи у брата в хирургии, оделся в принесенное и потихонечку слинял домой.

Туман из ожерелья слов

Ночью я лежал на диване и никак не мог заснуть, вспоминая события последних дней. Вдруг средь ночи зазвенел дверной звонок. Открыл. На пороге стояла Уля. Я опешил. Она молча сунула мне в руку книгу и убежала. Я крикнул вслед: «Постой!». Но она не остановилась. Догнать ее я не мог, так как после больницы был еще слаб. Дозвонился ей на мобильник. Она возвращалась на такси в столицу. Я долго объяснял ей, что же со мной случилось и как мне плохо. Она долго молчала, а потом четко произнесла: «Ты мне не нужен». Я обмяк, машинально вякнул «до свидания», выключил мобильник и устало подумал: «Даже если тебе, холодная стерлядь, никто сто тысяч раз не нужен, нельзя так – как ножом по горлу. Тем более, что я любил тебя, был предан и верен, как собачонка». Все мужчины (и я не исключение) глухи и слепы, как кроты: сначала выдумывают принцессу, не видя нутра и доверяя всему, а потом изумленно вытаращиваются на чудовище, которому поклонялись. Вообще мужчины относятся к женщинам как к богиням: сначала поклоняются, потом оскверняют.

Утром, томясь тоской, я вышагивал из угла в угол, глотал успокоительные таблетки и пытался вспоминать… Но мало что вспоминалось. Спасибо тебе, склероз, за прекрасное прошлое! Слава богу, склероз это еще не маразм.

Ближе к вечеру, движимый предчувствием, я заглянул в почтовик. Письмо от нее! Она извинялась за свои слова, якобы вызванные стрессом, и писала, что я ей нужен. Это был сплошной туман из ожерелья слов.

Не зря говорят, что примирение с любимой после ее измены похоже на хрустальную вазу, склеенную из осколков: пользоваться ею еще можно, а любоваться – уже нет. В субботу поздним вечером Уля приехала ко мне.

Мы лежали в темноте рядом, но не хотелось ничего. В душе была безысходность, пустота. Я равнодушно смотрел в потолок. Уля начала что-то говорить. Это были слова оправданий, сотканных из полуправды-полулжи. Я стал вслушиваться. В какой-то момент показалось, что она говорит искренне и что я болван, который всё навыдумывал…

Утром мы взяли Смелого и решили прогуляться на охоту. Деревья уже потеряли листву. Под ногами всё было желто от несчастных листьев. Пришли к реке. Было сыро и скользко. Увидев у берега стайку уток, я засуетился и быстро ринулся к ним по хляби. Говорят, что кто пытается шагнуть двумя ногами сразу, не сдвинется с места. Я шагнул, но тут Смелый рванул поводок. Я поскользнулся и упал, носом в грязь. Очки полетели в одну сторону, поводок в другую, ружье в третью, матюгальники в четвертую. Уля забулькала смехом. Под ее гоготание я стоически очистил от грязи стекла очков, ствол ружья и куртку. Утки благополучно улетели.

Мы вышли в поле. На опушке краснела рябина. «Давай пойдем нарвем», – предложил я. «Нет. Не буду пить твою винорябиновку», – холодно отрезала Уля. – «Ладно. Сам буду пить. А для тебя могу приготовить клюковку. У меня клюква есть в морозильнике». – «Не хочу никакой клюковки». – «А чего ты хочешь?». – «Хочу побыстрей уехать», – буркнула она себе под нос. Я растерялся: «Почему – уехать?». Она усмехнулась: «У меня есть право на собственную жизнь. Надоело отчитываться за каждый свой шаг и обращаться с тобой как с хрустальной вазой».

Мне вновь стало отчетливо ясно, что она все эти полгода просто играла со мной и что никакой любви с ее стороны не было, нет и не будет. Тот, кто играет в любовь, рискует не полюбить никогда.

Если бы я умел злиться, гневаться, ненавидеть, то снял бы ружье с плеча и пристрелил эту холоднокровную поганку. Но такие чувства мне не доступны. Уля прозрачным святым взглядом посмотрела на меня. Я поправил ружье на плече, отвернулся и быстро зашагал прочь. Жаль, что я не Отелло: не способен задушить.

Хочешь сохранить в сердце воспоминание о любви, а не о ненависти? Тогда уйди от любимой прежде, чем она покинет тебя. У древних греков могла бы быть на эту тему вот какая присказка: Боги играли в рулетку. «Ставлю на любовь», – сказала Венера. «Ставлю на ее последствия», – ответствовал Тантал.

Маришка. Теологические дискуссии