Эликсир жизни

Я был у Инги в еще большем рабстве, чем она у меня. Мои робкие попытки бунтовать пресекались на корню, как рост пырея на грядках. Одни мужья рычат, другие ходят на задних лапках, а некоторые – самые смешные – ходят на задних лапках и рычат. Я относился к последним.

SLM

Когда Инга была в положении, то капризничала напропалую. Не зря говорят, что если женские капризы загрузить в самосвал, то колеса отвалятся.

Один из капризов Инги оказал, как ни странно, огромное позитивное влияние на мою научную деятельность. В какой-то из мартовских дней, когда супруга была уже на 9-м месяце, мы в выходные прогуливались по Москве и собирались было пойти в кино. Увидев кинотеатр, Инга вдруг передумала: «Нет, не хочу в кино». Я спросил: «А куда ты хочешь?». Она азартно огляделась по сторонам и, увидев рекламу об открытии выставки «Оптика» на Красной Пресне заявила: «Хочу на выставку!». Я попытался ее отговорить: «Там наверняка толпа народа. Тебе сейчас туда лучше не ходить». Супруга от этих слов только раззадорилась: «Кеша, давай пойдем! Тебе непременно нужно посмотреть на новые оптические приборы!».

На выставке было много чего интересного, но наибольшее впечатление произвел на меня американский прибор SLM (Sensitive Luminescence Measurements) для измерения люминесценции. Изюминка прибора была в том, что он был сконструирован по блочному принципу и позволял детектировать не только интенсивность люминесценции, но и время жизни ЭВС. За прибором сидел оператор и демонстрировал посетителям прибор в том или ином режиме. Я не удержался и попросил показать режим разделения двух центров люминесценции с помощью фазового подавления. Такой режим на самом-то деле не был американским изобретением, а был придуман ранее в ленинградском оптическом институте, сотрудники которого опубликовали в журнале схему прибора. Ушлые буржуи, прочитав статью, сварганили у себя такой же прибор. И застолбили патентом. А потом стали прибор серийно выпускать и продавать.

Оператором на SLM был не американец, а Дима – молодой человек моих лет, из Физического института. Дима был профессионал. Перестроил прибор в требуемый режим и показал в действии, попутно объясняя неясные моменты. И разрешил мне провести измерения самому. Я провозился на приборе до вечера. Инга всё это время терпеливо гуляла по выставке. В тот же вечер я уехал в Биогавань за белковыми препаратами, так как Дима разрешил поработать на приборе все дни, пока открыта выставка. Десять дней я провел в обнимку с SLM, получая такое количество результатов, которые не смог бы добыть в Биогавани за год.

Перед закрытием выставки Дима предложил мне купить SLM. Прибор стоил сто тысяч долларов. Таких денег не было не только в моем Институте, но даже во всем академгородке. Тогда Дима великодушно предложил: «Викентий, возьми себе SLM бесплатно до следующей выставки, а то всё равно он будет это время пылиться на складе». Я от счастья готов был подпрыгнуть до потолка.

Это была сказка наяву. SLM обосновался в Биогавани. Изредка, 2–3 раза в год, я отвозил его в Москву на выставки. За два года я сильно продвинулся в исследованиях. Вместе с тем, в ходе работы обнаружил у прибора два небольших дефекта. Один из них заключался в том, что монохроматоры имели спектральный «провальчик» в красной области, что было обусловлено неудачным способом изготовления голографических решеток. Второй дефект обнаруживался при измерении времени жизни ЭВС, когда напряжение на фотоумножителях превышало 1,5 киловольт: время жизни изменялось с ростом напряжения, что было вызвано отсутствием в приборе блока компенсации. Когда я поведал Диме об этих дефектах, он сначала не поверил, а потом проверил и убедился, что так оно и есть. Потом нам удалось найти способы обходить в опытах эти небольшие дефекты.

Слух об SLM достиг ушей А.В.Печаткина, бывшего тогда ученым секретарем Института. Заодно он возглавлял лабораторию, использующую люминесценцию для изучения АТФазы ретикулума. Он попросил померить ему ряд белковых препаратов. Получив результаты, он дико обрадовался и загорелся мыслью купить SLM. Запросил денег у директора, но тот смог выделить только 20 тысяч долларов. Тогда Печаткин и директор подключили влиятельных людей в Президиуме Академии, в результате чего раздобыли еще 40 тысяч. Я позвонил Диме и сообщил, что мой Институт хочет купить SLM, но денег не хватает. Дима через академика Галашкина, возглавляющего лабораторию люминесценции в его Институте, помог наскрести еще 30 тысяч. Оставалось найти где-то недостающие 10 тысяч. Время шло, но ничего не получалось.

В это время представительница американской торговой компании Кэтрин, дочка главы фирмы, находилась в Москве. Дима позвонил ей и сообщил, что для покупки прибора имеется 90 тысяч долларов. На что Кэтрин заявила, что прибор стоит 100 тысяч. Я позвонил Кэтрин и попросил аудиенции. Она согласилась, но предупредила, что прибор дешевле не отдаст.