Эликсир жизни

В отличие от Фишкина, который многое умел и делал сам, докторская диссертация Мефского была беззастенчивой компиляцией. Ни один результат не был получен непосредственно им самим. Среди соавторов публикаций Илья был пробивалой, крышей, советчиком. Конечно, в науке менеджеры нужны. Но не должны менеджеры получать докторские степени, иначе наука из храма превратится в рыночный балаган. Вообще-то это типичная ситуация в науке, когда несколько коллег трудятся на одного паразита. Бездельник любит, чтобы все трудились. Хотя Мефский не был бездельником в полном смысле слова. Всегда умел мастерски что-либо организовать, обсудить, доложить. Но реальную научную работу давно забросил. А жаль. Голова светлая, память феноменальная, интуиция зверская. Продал свою золотую голову за звонкую монету. Впоследствии Илья стал директором инновационной фирмы. Он вовремя понял и принял правила игры, называемой успешной жизнью. У Ильи теперь всё прекрасно. Куча денег. Масса влиятельных приятелей и могущественных покровителей. Тот, кто сильных делает друзьями, а слабых врагами – побеждает; тот кто слабых делает друзьями, а сильных врагами, проигрывает. Коллеги Ильей восхищаются, уважают его и любят. Не зря говорят, что чем больше у вас стадных инстинктов, тем выше ваши шансы на любовь окружающих.

Но бывают случаи и повонючее. За примером далеко ходить не надо. Знаменитые Уотсон и Крик, получившие Нобелевскую премию за открытие структуры ДНК, на самом деле не были первооткрывателями. Рентгенограммы кристаллов ДНК были получены в английской лаборатории задолго до того, как эта парочка молодых нахалов внедрилась в коллектив (нахальство – абордажный крюк всякого невежи). Из ранее полученных рентгенограмм следовало, что ДНК – спираль. Уотсон и Крик догадались, что эта спираль двойная; быстренько кое-что доделали и опубликовали финальный результат от своего имени. Грубо говоря, облапошили доверчивых коллег. Пока те трудились, ковырялись, выверяли и перепроверяли, молодежь оперативненько успела застолбить открытие.

А вот еще примерчик. И.П.Павлов получил Нобелевскую премию, хотя не являлся соавтором большинства новаторских статей по физиологии пищеварения, опубликованных сотрудниками Института экспериментальной медицины. Фокус в том, что он сумел доходчиво убедить нобелевскую комиссию, приехавшую в Институт, что именно он, начальник, является идейным вдохновителем работы сотрудников и самым главным исследователем. Не хочу выказать неуважение и сказать, что Павлов не внес вклада. Но его роль явно преувеличена. Более того, получив в Швеции премию и вернувшись в Петербург, Павлов заявил сотрудникам, что отныне лаборатория будет заниматься мозгом, а не пищеварением, а кто не согласен – пускай проваливает. Не буду утомлять вас, любезные читатели, подобными удручающими примерами. Их тьма.

Профессионалы и дилетанты

Ученый исследует окружающий мир как ребенок: радостно и нахально. Исследовать неизвестное невозможно, так как неизвестное для нас – ничто. Чтобы найти неизвестное, нужно исследовать известное. Откуда берутся открытия? Сначала у ученого на основании случайного наблюдения возникает идея, которую он называет моделью, а его коллеги гипотезой; потом все они жутко радуются, пересказывая идею и наблюдение друг другу в разных вариантах и называя всё это теорией; и вот, откуда ни возьмись, в учебниках появляется новый всеобщий закон природы.

Часто открытия делаются теми, кто просто не в курсе, что это сделать невозможно. Тут встречаются разные личности: странные типы, мечтатели, авантюристы, фанатики, шизики и психопаты, в общем – дилетанты всех мастей. Например, известна история, случившаяся со Шлиманом. Он был коммерсантом, но, зачитавшись Гомером, решил найти легендарную Трою. Начал поиск Трои, опираясь на «Илиаду» и «Одиссею», как на учебное руководство. С точки зрения здравого смысла это была абсолютно идиотская затея; с точки зрения археологии – безнадежная дилетантская авантюра. Но точка зрения делает профессионалов близорукими. Хотя познания Шлимана в археологии были почти нулевые, этот энтузиаст умудрился раскопать такие богатства, подобных которым никому найти не удавалось. Оказалось, что Гомер был скурпулезно точен; он был скорее историк, чем поэт. Шлиман стал в археологии величиной номер один. Его заслуги были вынуждены признать даже самые-пресамые профессионалы.