Эликсир жизни

Однажды поздней осенью на озере я подстрелил пролетающего гуся. Он бухнулся в двадцати метрах от берега и стал кружить, не в силах взлететь. «Возьми!», – крикнул я Смелому и спустил его с поводка. Пес азартно рванулся в воду и поплыл, разбивая собой тонкую корочку льда на поверхности. Доплыв до гуся, клацнул зубами, но тут же получил сильнейший удар клювом в нос. Повторил попытку. И снова – удар в нос. После третьей попытки пес заскулил и вернулся на берег ни с чем. Я дострелил гуся. Но Смелый повторно лезть в воду отказался наотрез: «Гав-гав! Плыви теперь сам!». Пришлось снять сапоги, куртку, штаны и начать моржевание. Вернувшись с добычей, я не удержался отметить: «Ну, кто из нас настоящий охотник?». Пес виновато завилял хвостом. Назавтра, когда гусь был зажарен и съеден, я рассказал жене и детям, как собаковал. Инга строгим тоном отметила: «Это очень опасно – переохладиться. У тебя, Кеша, может случиться аллергическая реакция». И, представьте себе, на следующий же день я весь опух! Вот какую силу имеют строгие слова. Причем, раньше на охоте я частенько «купался» в ледяной воде, но последствий никогда не было.

Квартирный вопрос

Как весь советский народ, сплотившийся в очередях, я много лет стоял в очереди на жилье. После появления третьего ребенка профком поставил мою семью в льготную очередь. Но квартиру не давали. Я ходил по инстанциям (дирекция, исполком и т. д.) – никакого толку. Квартиры распределялись регулярно, но меня в институтском профкоме регулярно прокатывали. Родился четвертый ребенок, на подходе был пятый… К нам приходили комиссии из администрации, профкома, ЖЭКа, Исполкома. Члены комиссий сочувственно качали головами (столько ж народу теснится в одной комнатке! да здесь жуткие условия: холодно, пол ледяной, стены сырые!), но на этом всё и заканчивалось.

В какие только инстанции я ни обращался! Дошел даже до Президиума РСФСР. Всё это я делал не без нажима со стороны Инги. И вот подошла, наконец, долгожданная очередь (не льготная). Исполком выделил для моей семьи в институтскую квоту 4-комнатную квартиру в новом панельном доме. Однако в профкоме решили, что гораздо более нуждается в этой квартире другой сотрудник; хотя с двумя детьми, зато член профкома. И распределили ему.

Надо отметить, что ключевую роль в этой квартирной катавасии играла некто Т.И.Судихина, председатель профкома. Вообще об этой особе нужно сказать особо: колоритнейшая типическая фигура. Не буду говорить об интеллекте Судихиной, поскольку не наблюдал такового (хитрость за интеллект не считаю; хитрость отличается от мудрости отсутствием великодушия). Что же касается внешних данных, то они были, мягко говоря, на любителя: глазки-амбразурчики, нос картошкой, щеки – мятая мешковина. Защитив в свое время под шефским прикрытием плюгавенькую кандидатскую (материалы которой делались не столько ей самой, сколько коллегами), Судихина сообразила, что пробиться далее вверх с помощью науки будет не так-то просто и рванула по профкомовской линии. Тут ее ждал успех. Быстро дойдя до должности председателя профкома, стала в администрации своим человеком. И не только в администрации. Завязалась масса контактов с полезными людьми. Вскоре Судихина стала ученым секретарем Института. Прошло еще немного времени – и вот она заодно становится секретарем диссертационного совета. Не удивлюсь, если вскоре она окажется директором Института. Для этого у нее есть все требуемые качества: амбициозность, хитрозадость и беспардонность. Отмечу мимоходом, что обычно административными, общественными и политическими функционерами становятся те, в ком знаний мало, а энтузиазма много.

Так вот, эта самая Судихина, узнав что Инга прописана в Москве у родителей и не хочет оттуда выписываться, сумела так организовать заседание профкома (а организаторские способности у нее, надо признать, потрясающие), что для получения квартиры мне было предложено … развестись. Инга не хотела выписываться, чтобы не терять московскую прописку. Кроме того, предоставляемая жилплощадь была маловата для нашей большой семьи (не было даже 9 кв. м на человека, не говоря уже об отсутствии 20 кв. м за мою кандидатскую степень).

Многие люди в Институте были возмущены действиями профкома и пытались мне помочь, но Судихина стояла насмерть. Поскольку Инга разводиться, само собой, не захотела, то возникла патовая ситуация. Профком отправил список распределенных квартир в Исполком. Увидев, что моей семьи в списке вообще нет, Исполком вернул бумаги обратно в профком на пересмотр. Тогда Судихина и сотоварищи начали обрабатывать меня на тот предмет, чтобы не претендовал в этот раз, так как вскорости дадут квартиру из резерва. Я наивно согласился. Но Инга разведала, что никакой квартиры в резерве нет, то есть нас пытаются надуть. Тогда я взял топор, выломал замок в исполкомовской квартире и с помощью Геры и Андрея перебросил в нее все семейные пожитки и мебель. Профком смирился с этим фактом и распределил квартиру мне. Но Судихина затаила обиду.