Читаем Эликсир жизни полностью

Каждый раз, когда супруга была в роддоме, я в качестве образцового папашки тусовался с малышами один на один, точнее – один на всех. Когда это случилось в третий раз, во мне зародилась астма. А произошло это так. Я отвез Ингу в московский роддом, а сам с детьми стал наводить порядок в жилье ее родителей, где мы остановились. В огромной квартире из трех комнат для нашей семьи была выделена одна комната, поменьше. Надо сказать, что родители Инги сами ее в детстве не растили (этим занимались няня и бабушка), к дочке относились прохладно; не удивительно, что к внукам – более чем прохладно. Теща и тесть привыкли жить одни, в гробовой тишине, изредка нарушаемой только взаимно-язвительными шпильками. Одинокие старики в пустой квартире: вроде живые, вроде в могиле. Думаю, что они будут жить еще долго-долго – назло наследникам. И умрут в один день – назло друг другу. У них так много наследников, что совсем не умереть было бы просто неприлично.

Так вот, о начале астмы. Теща и тесть утром уходили на работу, а вечером приходили и доходчиво объясняли мне, что

зять сделал не так. Теща была женщина активная, с острыми глазками-буравчиками и замашками диктатора. В тот день, войдя в комнату, теща сначала доходчиво объяснила мне, каким должен быть образцовый зять, а затем распорядилась вытереть всю пыль. Я тут же придумал (но не озвучил) афоризм: «Вытирая пыль в квартире, выбрось мечту о звездной пыли далеких планет». Как только я вымыл полы и вытер пылюку со шкафа, и пианино, то стал задыхаться. Уже до этого частенько чувствовал, что мне бывает как-то нехорошо от пыли и влаги, возникает аллергический чих, насморк, кашель. Теща не обращала на мои чихи и хрипы никакого внимания. А тут дала указание отодвинуть пианино и вычистить пылюку за ним и под ним. Я прохрипел, что не хотел бы это сейчас делать, так как неважно себя чувствую. Теща возразила визгливым тоном: «Ну не я же буду двигать пианино! Кто хочет, тот делает, а кто не хочет, тот выделывается». Пианино я подвинул, но тут дыхание перехватило и я завалился. Тесть вызвал скорую. Меня откачали. С тех пор во мне поселилась астма.

В развитии моей астмы Инга сыграла особую роль. Как известно, пыль, шерсть, тараканьи экскременты, сырость, холод, нервотрепка – вот ряд основных факторов, провоцирующих астму. И все эти факторы воздействовали на меня в полном объеме. В нашей квартире было много мебели и вещей (Инга тащила от родственников всю рухлядь и старье), с которых пыль не вытиралась годами. Супруга любила вязать и перевязывать, поэтому кругом были рассованы мотки шерсти, старые свитера и носки. Она обожала стирку, как наркоманка иглу; на «Эврике» стирала ежедневно (без особой необходимости, на мой взгляд) кучу белья и развешивала на просушку в прихожей, на кухне и даже в комнате. Квартирка была в панельном доме на 1-м этаже, где холод и сырость были неимоверные: зимой температура не превышала 13 градусов; обои на стенах были волглые, по углам скапливался конденсат. Тараканов было великое множество. Все укромные места были загажены их экскрементами. В нашей квартире всегда уютно пахло борщом и тараканами. В мойке на кухне традиционно скапливалась гора грязной посуды. Я приходил вечером с работы и начинал мыть эту гору. Травил тараканов, но они были непобедимы, как викинги; в своей борьбе с ними я был одинок. Пытался наводить порядок, но Инга сердилась: «Не лезь в бабские дела». Если настаивал, она обижалась, что, дескать, считаю ее плохой хозяйкой. И начинала плакать. Типичный женский характер: обидчивость, перетекающая в слезы.

Когда я утром уходил на работу, то постепенно раздыхивался и начинал чувствовать себя сносно. Вечером, по возвращении домой, состояние снова ухудшалось. В выходные старался ходить в поля и леса на охоту. От ходьбы на свежем воздухе прокашливался и проплевывался. И на время избавлялся от приступов. Когда уезжал куда-нибудь в командировку или за рубеж, болезнь совсем исчезала. Возвращался и через месяц-другой всё начиналось снова. Кто-то мучается с почками, кто-то с сердцем, кто-то с головой, а я мучился с женой и астмой. Не мучаются только черти в аду.

Смелый

Чтобы ходить по выходным на охоту было веселей и добычливей, я завел собаку, западно-сибирскую лайку. Щенка купил в клубе собаководов. Это был почти рыжий (в свидетельстве – палевый) крупный щенок, со стоячими ушками, белой грудкой и белым кончиком хвостика-колечка. Он вместе с другими щенками сидел у хозяина в большой сумке, но не усидел и смело вылез оттуда, подслеповато щурясь от света. «Ух ты какой смелый!», – восхитился я и сразу понял, что он – мой и что он – Смелый. Так я купил себе друга. Такой друг лучше, чем супруга. Разница между собакой и женщиной не в пользу женщины. Собака на замечания не ощетинивается, не огрызается, не гавкает. Собаки – четвероногие существа, кусающие человека реже, чем двуногие.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
Волкодав
Волкодав

Он последний в роду Серого Пса. У него нет имени, только прозвище – Волкодав. У него нет будущего – только месть, к которой он шёл одиннадцать лет. Его род истреблён, в его доме давно поселились чужие. Он спел Песню Смерти, ведь дальше незачем жить. Но солнце почему-то продолжает светить, и зеленеет лес, и несёт воды река, и чьи-то руки тянутся вслед, и шепчут слабые голоса: «Не бросай нас, Волкодав»… Роман о Волкодаве, последнем воине из рода Серого Пса, впервые напечатанный в 1995 году и завоевавший любовь миллионов читателей, – бесспорно, одна из лучших приключенческих книг в современной российской литературе. Вслед за первой книгой были опубликованы «Волкодав. Право на поединок», «Волкодав. Истовик-камень» и дилогия «Звёздный меч», состоящая из романов «Знамение пути» и «Самоцветные горы». Продолжением «Истовика-камня» стал новый роман М. Семёновой – «Волкодав. Мир по дороге». По мотивам романов М. Семёновой о легендарном герое сняты фильм «Волкодав из рода Серых Псов» и телесериал «Молодой Волкодав», а также создано несколько компьютерных игр. Герои Семёновой давно обрели самостоятельную жизнь в произведениях других авторов, объединённых в особую вселенную – «Мир Волкодава».

Анатолий Петрович Шаров , Елена Вильоржевна Галенко , Мария Васильевна Семенова , Мария Васильевна Семёнова , Мария Семенова

Фантастика / Детективы / Проза / Славянское фэнтези / Фэнтези / Современная проза
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

История / Проза / Историческая проза / Биографии и Мемуары / Публицистика