Элиминация

– Коллеги, это неоднозначный случай. Конечно, можно списать на совпадение, что Валерий Евпатьевич умер случайно, от возбуждения и по странному стечению обстоятельств, мир его праху, но не будем забывать о профессиональной осторожности! Ведь пациент теперь уверен, что может «стирать» людей, когда ему вздумается! – Пожилой доктор сам не верил в то, что говорит, но старался придать своим словам как можно больше твёрдости. – Пациент, как Вы знаете, детство провёл в нескольких жутких состояния, это всё наложило на его разум тяжёлые отпечатки. Сначала неверно определённый синдром Дауна, потом летаргический сон от резкой смены обстановки, переросший впоследствии в синдром младенца и, наконец, непостоянная кома, кстати, совершенно неизученное состояние, после неудачного удара дубинкой от одного слишком рьяно исполняющего свои обязанности медицинского работника. Вы представляете, что творится в его голове после всех этих воспоминаний, даже если он и не помнит никакие из них?

Коллеги с умным и удручённым видом покачивали головами в такт каждому слову авторитетного Мирона Матвеевича. Мирон продолжал:

– Итак, запомните друзья мои, не провоцировать пациента, не давать возможности вовлекать себя в политику «ты мне, я тебе», никаких исполнений желаний и подобной ерунды. Не стоит проверять на себе и на пациенте свои догадки. Сначала нужно разобраться, чего желает сам господин Каригубов и как он себя чувствует. Это моё мнение и это мой пациент. Но мне нужны независимые Ваши мнения и Ваш опыт. Возможно, Вам тоже пойдёт этот новый опыт на пользу. Если кто-нибудь желает высказать своё мнение сейчас или какие-нибудь предположения, говорите, я с удовольствием выслушаю. В палате больного я запрещаю Вам это делать. – коллеги опять покивали, и только доктор Жальцев сказал в ответ:

– Матвеич, ну что ты, в самом деле! Как будто первый раз.– пожевал губами, добавил вопросительно. – Он не буйный? Поставь на всякий случай пару молодцев в палате возле больного, мало ли что. Я не за себя переживаю, за коллег волнуюсь.

– Егор, мы все взрослые мужчины, нас семеро, тебе нужны ещё телохранители? Не волнуйся, Каригубов агрессии не выказывал, зачем его пугать санитарами? Но если тебе будет спокойно, вызову санитаров, они постоят за дверью. Прошу, господа, пройдёмте в палату к пациенту, – Мирон приглашающе указал на дверь и взялся за трубку телефона. Все шевельнулись.

Через несколько минут белая гусеница умных сегментов, молча и задумчиво, поползла, иногда распадаясь, по коридорам клиники в сопровождении двух санитаров к палате Ивана Осиповича.

* * * * *

– Говорить буду я? – сразу начал Иван беседу, как только дверь палаты закрылась за последним из делегации, и вопросительно взглянул на предводителя вошедших. Тот кивнул вежливо. – Для начала, здравствуйте, Мирон Матвеевич. Как Вы себя чувствуете?

– Недурно. Здравствуйте, – смущённо проворковал Мирон, понимая, что в этот раз общение с пациентом его ответственная задача. – Почему Вы сказали, что будете говорить сами, о чём?

– Мирон Матвеевич! Да обо всём на свете! О птичках, о солнышке, о том, как я собираюсь выйти отсюда, когда собираюсь выйти. О том, что случилось при последней нашей встрече. Как чувствует себя Мария Семёновна? Почему я не вижу её в нашей компании? Очень занята?– Иван забавлялся, по-видимому, разгадывая реакцию Мирона и всех остальных гостей палаты, вглядывался в посетителей, но лица вошедших были каменными и внимательными.

– Мария и, правда, очень занята, поэтому, сегодня обойдёмся без неё. – Мирон Матвеевич помолчал, раздумывая. Прищурился. – Так Вы собираетесь отсюда выйти? А вдруг опять кома? Внезапно. Неожиданно. Случайно! Куда Вас везти в таком случае? У Вас ранее наблюдались некие симптомы не особо подходящие для жизни обычного человека. Поэтому, стоит Вас понаблюдать, благо лечение оплачено до конца жизни, человеком пожелавшим остаться неизвестным. Клиника у нас хорошая, доктора ещё лучше. Почему бы Вам не воспользоваться удобной ситуацией и не помочь себе? – Мирон позволил себе мягкую ободряющую улыбку.

– Неужели? Я не знал, что кто-то оплатил моё пребывание здесь. У Вас нет предположений по этому поводу?

– Думаю, это один из добрых людей, которому ваш случай показался очень грустным. Вы ведь ничего не знаете про своих родителей? Вас так долго «не было», если позволите так выразиться, – врач снова прищурился выжидающе.

– Расскажите мне, что с моими родителями, прошу Вас, – Иван выглядел, как вполне обычный человек, слегка немного удручённым в данной ситуации, тень задумчивости легла на его лицо.