Элиминация

– Егор, ну и выражения у Вас! – остепенил уже немного нами знакомого Егора Павловича Жальцева Алексей Валентинович Ароновский, очень авторитетный психотерапевт, психолог, написавший уйму забавных и полезных девичьим умам книг по психологии и самоутверждению себя, как личности в современном обществе. Его книгами зачитывались, ими руководствовались, и даже сам Мирон Матвеевич, частенько почитывал книги Ароновского за бутылочкой французского коньяка, то высмеивая, то поддерживая порывы писателя. Ароновский продолжал. – Я понимаю, более естественным и честным быть нужно, а оттенок чёрного юмора, как нельзя, кстати, показывает Ваши скрытые эмоции и сопереживание бедному Валерию Евпатьевичу, но ведь у нас сейчас очень серьёзный разговор! На кону жизнь ещё одного человека, который, вероятно, очень желает стать полноценным гражданином нашего с Вами общества, который страстно жаждет стать полноценной личностью, обрести своё «Я» в мире прекрасных людей и занять своё место в этом мире! Ведь если он не сможет стать собой, воспитать себя, вылечить себя, как он сможет быть полезным другим? Как он сможет воспитать детей, о которых он, вероятно, тоже мечтает в будущем и… – Алексей Валентинович увлёкся, забыв, что он не на семинаре, им проводимом, и перед ним не публика, жаждущая изменить свою жизнь.

– Алексей, вот наказание! – перебил его возбуждённый Мирон. – Один шутить изволит, второй глобальные темы развивает! Вы мне скажите, что мне делать? Я осматривал Каригубова трижды. Говорил с ним раз пятнадцать, как девчонка к нему на свидание уже раз по пять в день бегаю! Понять ничего не могу. У него словарный запас лучше моего, он разбирается в любом деле, может поддержать разговор на любую тему! Это невозможно! Даже если его мозг запоминал все слова, когда-либо произнесённые рядом с ним, он не мог их так связно складывать. По крайней мере, это противоречит всему, чему меня учили, и всему, что я когда-либо сам изучал. Может, это я олух и пациент этой клиники, а господин Каригубов меня лечит? Разубедите меня!

– Мирон, не нервничайте. Есть один способ проверить Вашего пациента. Повторите ситуацию. Вспомните Валерия, мир его праху. – Мирон Матвеевич с интересом посмотрел на говорившего Алексея. Что ни говори, всё-таки мудр был авторитетный доктор. Тот продолжал развивать тему. – Давайте создадим похожую ситуацию, и я Вас уверяю – никто не пострадает. Ну, не может быть так. Не умирают люди по мановению чьей-то руки. Вы убедитесь, что Каригубов никакой не «стиратель», он впадёт в депрессию, увидев, что его сверх способности выдуманы и возможно выйдет из своего контролируемого, комбинированного состояния эйфории счастья от возможности жить нормальным и верить в какие-то силы им управляющие! Я готов стать той самой марионеткой, которой будет управлять этот пациент. Я не боюсь каких-то там вымышленных сверхсил!

– Алексей, в том-то и дело, что я пытался с ним поговорить о том случае. Он говорит, что он ни причём, говорит, что нашло помутнение какое-то, говорил, как будто, не от себя, но и не от второй личности (думаю, вы подумали так, но у него и, правда, нет раздвоения личности). Он уверен, что просто хотел показать, что может контролировать ситуацию, в отличие от его прежних состояний, в которых он ничего не мог контролировать. Поэтому, в первый момент осознания себя, неправильно сформировал и саму ситуацию, и себя запутал, и нам голову заморочил. Я Вам говорю – это очень странный человек. – Мирон говорил резко, но параллельно о чём-то размышлял. Выдержал паузу, продолжая размышлять. – Впрочем, Вы правы, Алексей. Можно попросить Каригубова вызвать опять это состояние, он увлечется, и дальнейшее пройдёт по Вами описанному сценарию. Если пациент здоров, то вреда это не принесёт, а только огромную пользу, нас заодно успокоит, – Мирон устало вздохнул. – И пациента определит, как полноценную личность. Хоть это по моему суждению невозможно. Но мы-то знаем банальное выражение: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». М-да. – Мирон поджал губы и задумался.

– Матвеич, – включился в разговор снова Егор Павлович. – А куда Мария Семёновна запропала? Разве её этот случай так напугал? С её-то неудачными опытами в процессе создания идеального лекарственного препарата? Кстати, что-нибудь получилось у неё?

– Егор, уж поверьте, смерть крыс воспринимается людьми легче, чем смерть себе подобных. Хотя, Мария очень даже неплохо держится. Она в лаборатории постоянно, что-то у неё там наметилось определённое. Говорит, как будет точно известно по результатам, расскажет. Суеверия даже у нас место имеют, – Мирон усмехнулся. – Кстати, Егор, ты будешь участвовать в эксперименте с Каригубовым?

– Вот вопрос! Конечно, нет! Ссыкотно. – Егор Павлович засмеялся на немой вопрос двух коллег. – Шучу, конечно, буду! Только позвольте предварительно панихидку заказать и гробик выбрать.