Элита

– Да так, фигню какую-то, – пожал плечами Молот, а Гвоздь тем временем принялся за еду. – Они говорят, Аса держат взаперти и к нему не подобраться. Поэтому непонятно, в каких условиях он живет. Но его выпускают на работу, и он при этом ведет себя тише воды ниже травы. Прямо образцовый заключенный. Как-то это не вяжется с тем Асом, которого мы знаем.

Молот смотрел сурово, недоверчиво. Он не понимал, с чего вдруг Асу так меняться. И я не понимала.

– Ну и пускай не вяжется, – вмешался Гвоздь, давая брату передышку на еду. – Мы же не знаем точно. Может, он… прошел курс терапии.

Молот фыркнул и нахмурился. Кажется, на языке у него вертелось что-то не особо пристойное.

– Или, может, ему Псаймон башку перепрограммировал. И вдобавок его там накачали чем-то.

– Магию и наркотики нельзя смешивать – забыл разве? – поправил брата Молот. – А если Псаймон кого перепрограммирует – тот уже не сможет пользоваться даром.

– Значит, он просто-напросто усвоил урок. Вдруг он раскаялся в… – Гвоздь осекся. – Ну, всякое же бывает.

– Ой, мамочки. – Час от часу не легче с этим Асом. – Что-то с трудом в такое верится.

Молот покивал, соглашаясь со мной:

– Я думал насчет этого. – Теперь, очевидно, настала очередь Гвоздя есть, а Молота говорить. – Мы знаем, что он действовал не в одиночку. И еще мы знаем, что буквально несколько месяцев назад он не был таким психом. Перед камерой много выпендривался – это да. Но психом не был. В связи с этим у меня есть теория.

– Которая всего лишь теория, – многозначительно прибавил его брат. – Однако послушать стоит.

Конечно, стоит. Ведь эти парни, как ни крути, Элита. Они знают, что делают. Они толковые и опытные. И если у них есть теория, я ее выслушаю и приму к сведению, какой бы сюрреалистической она ни оказалась. Да тут один сплошной сюр: мы сидим и обсуждаем эти страсти-мордасти посреди гомонящей толпы Охотников, которые знай себе треплются о фан-встречах.

– А что, если по какой-то причине после гибели брата Ас подвергся изменению личности? – Молот понизил голос до еле слышного шепота, чтобы на фоне всеобщего галдежа никакие устройства нас не подслушали.

– Но кто его мог… – начала я и закусила губу. – А вдруг он действовал в паре с Псаймоном? – Кстати, это многое бы объяснило. – После гибели брата Ас был совсем не в себе. Потерял равновесие. Псаймону ничего не стоило подтолкнуть его к безумию.

– Вот-вот, – кивнул Молот. Гвоздь только поморщился: да ну, дескать, что за шпионские игры. Но Молот упрямо продолжал: – В таком состоянии сделать из него психа вообще не проблема, я так считаю. Я псайкорпусу не верю. Никогда не верил. По-моему, Псаймон ради своей выгоды маму родную под танк положит.

Общайся я из всех Псаймонов только с Джошем, скорее всего возразила бы. И представления о Псаймонах у меня были бы другие. Но сегодня я повстречалась с еще одним Псаймоном, да к тому же получила от них послание. И теперь я ни минуты не сомневалась, что бывают Псаймоны, способные за здорово живешь организовать парочку убийств.

Гвоздь настроен скептически, но это не суть. Молот не из тех парней, кто разводит шпионские страсти на пустом месте. Да и всяким домыслам он без причины доверять не станет.

Но если его и мои подозрения не напрасны – кажется, самое время сменить тему. А то мало ли что. И к тому же у меня назрел еще один вопрос.

– Слушайте, – сказала я уже нормальным голосом, – а вам не попадались мелкие пришлецы ростом с ноккера, но в красных комбинезонах с капюшонами, черных ботинках и с набором инструментов?

Оба брата недоуменно уставились на меня.

– Каких-каких? – переспросил за двоих Молот.

Я показала им непорезанный ролик из водостока. И отдельные кадры, где пришлецы были видны более отчетливо. Молот с Гвоздем смотрели все так же недоуменно.

– Ничего не понимаю, – наконец произнес Гвоздь. – Эти малявки как будто не из мифов, а из современности. А бывают вообще современные мифы?

Я уже хотела ответить «понятия не имею», но тут меня осенило:

– Конечно, бывают! Мои Гончие. Они же алебрихе! Они появились где-то в тридцатых годах двадцатого века, до Дисерея. – И я рассказала им про художника Педро Линареса и его болезненные сновидения. – До этих самых пор даже шаманы индейцев-сапотеков о них и слыхом не слыхивали. И естественно, верили в них только сапотеки. Но когда ко мне явились мои первые семь Гончих, они оказались алебрихе. Выходит, современные мифы тоже бывают.

Я не упомянула моего наставника, Учителя Патли, у которого была четверка Гончих алебрихе. Приходится скрывать это даже от людей, которым я мало-помалу начинаю доверять. Это плохо, но что поделаешь? Откроюсь я кому-нибудь – а Псаймоны возьмут и устроят облаву в головах моих друзей. Ох, только не это.

Молот поскреб коротко стриженный затылок и подытожил:

– М-да. Значит, разбудили лихо… Даже думать об этом не хочу.

– Поживем – увидим, – глубокомысленно изрек Гвоздь. – Не факт, что даже мама знает про этих тварей.