Элита русской разведки. Дела этих людей составили бы честь любой разведке мира

— У меня во всем мире свои люди. Никто и никогда не посмеет не выполнить моего приказа. Впрочем, они безгранично верят в меня. Изучите, если хотите, банковские счета моих агентов. До конца военных действий никто из моих людей не посмеет взять и лиры. Я кладу на имя каждого причитающуюся ему сумму, которую он получит после войны. В случае несчастья или гибели эти деньги пойдут семье покойного. Я не боюсь предательства. Моя ассоциация в своих рядах предателей не держит. Если хоть кто-нибудь из моих людей не выполнит своих обязательств, он знает, какое его ждет наказание.

При этих словах холодная жестокость молнией промелькнула в глазах старика, и я отвел взгляд, чтобы не показать, что заметил это.

— Надеюсь теперь, — сказал он в заключение, — что мы обо всем договорились. Верьте нам, это все, о чем я вас прошу.

Протянув руку, он дал мне понять, что беседа окончена»[42].

Кто был этот старик и что у него за организация? Игнатьев так и не узнал этого. Свое обещание ее таинственный руководитель выполнил. Вскоре в одной Германии у нее стало более двадцати наблюдательных постов. Имел Игнатьев случай убедиться и в том, как в ней расправляются с предателями.

Однажды бернский резидент необъяснимо замолчал, и вскоре пришло сообщение об аресте и расстреле агента в Берне. Другие посты были в порядке. Через две недели Игнатьев встретился с Франческо в Монте-Карло. За обедом тот весело сообщил, что все в порядке.

— Это предательство, — сказал итальянец, — но мы вовремя его обнаружили. Обещаю — это никогда не повторится.

Как оказалось, они сами расследовали это дело, и следы привели в Цюрих. Сообщения всех агентств переправлялись в Италию через крупную цюрихскую коммерческую фирму. Естественно, работники фирмы не знали шифров и не имели представления о содержании сообщений, они обязаны были лишь незамедлительно передавать их в Италию. Все служащие центра были членами организации, и поэтому после ареста агента поначалу никто не заподозрил предательства, все отнесли на счет небрежности директора.

Однако последний не согласился с такой оценкой своей работы и начал собственное расследование. Подозрение пало на одного мелкого служащего. За ним установили наблюдение и выяснили, что каждый вечер он ходит в одно и то же кафе, где встречается с неким швейцарцем и молодой красивой дамой, прибывшей из Берлина. В их разговорах часто упоминался Берн, и однажды при прощании служащий передал им какие-то бумаги.

Для проверки директор положил на стол ложный список с вымышленными адресами и именами агентов. Подозреваемый был застигнут с поличным, когда переписывал адреса, и тут же признался в отступничестве. Оказывается, он познакомился с этой парой в кафе, мужчина представился ему служащим швейцарской полиции и предложил крупную сумму денег в обмен на адреса фирм, с которыми его контора поддерживала связь.

В тот же вечер два агента встретились со швейцарцем и сказали, что служащий заболел, но они располагают списком адресов, однако согласны передать их только за наличный расчет. Поверив, швейцарец согласился на сделку. На следующий день в хронике происшествий ежедневной газеты появилась набранная мелким шрифтом заметка: «Печальный случай произошел этой ночью в X. (название небольшой станции на полпути между Цюрихом и Берном. — М. А.). На железнодорожных путях был обнаружен ужасно обезображенный труп мужчины примерно сорока лет. При нем не оказалось никаких документов. Предполагается, что, пытаясь сесть в купе, он ошибся дверью. Полиция пытается установить личность погибшего».

Все это рассказал Игнатьеву Франческо после обеда при их очередной встрече.

— А что же стало с предателем? — спросил полковник. — Его отправили в Италию?

Франческо промолчал…

Стоит ли удивляться, что, получив столь обнадеживающие результаты от взаимоотношений с мафией, Игнатьев попытал счастья и в другом тайном обществе, а именно у масонов. Летом 1916 года ему удалось установить, что масонские организации Швейцарии по-прежнему поддерживают тесные связи со своими коллегами в Германии. Его люди сумели завербовать нескольких агентов среди французских и швейцарских масонов. Однако он сам невысоко оценивал возможности этих агентов, упоминая в одном из донесений, что «связи эти смогут дать много особенно ценного лишь в конце войны как политические осведомители в Германии»[43].

Эта организация получила порядковый номер 6, а в переписке проходила как «Масонская» или «Ватиканская». Ее руководителем был Леонид Ратаев, тоже бывший полицейский — он возглавлял заграничную агентуру Департамента полиции с 1902 по 1905 год. Выйдя в отставку, Ратаев поселился в Париже под фамилией Рихтер. «Человек вполне порядочный и верный» — так характеризовал его Игнатьев. Ему-то он и дал поручение связаться с масонскими ложами, а также с польскими, болгарскими и младотурецкими организациями. Леон — таков был псевдоним Ратаева — имел трех резидентов в Швейцарии, с псевдонимами «Швейцарец», «Болгарин» и «Турок». Эта сеть была небольшой, но хорошо и сильно организованной.