Элизабет Тейлор

В сентябре они с Уорнером устроили в Атоке «небольшой сельский ужин» на три тысячи гостей по платным билетам, тем самым, собрав 45 тысяч долларов в фонд избирательной кампании Джона Долтона. В том же самом месяце она выступила в роли почетного председателя вашингтонского «Бала Глаз» и даже завещала свои фиолетовые глаза Международному Глазному Фонду.

В октябре Уорнеры являлись сопредседателями Вашингтонского Международного Конного Шоу. Через несколько дней они вылетели в Нью-Йорк, где Элизабет предстояло выступить в роли почетной председательницы фонда Англо-американского современного танца, и Джону Уорнеру посчастливилось сидеть рядом с принцессой Маргаритой. Заметив в зале одного своего старого знакомого, он притянул к себе Элизабет. «Я хочу, чтобы ты познакомился с этой малышкой», — сказал он приятелю и, повернувшись к жене, добавил: «Эл — один из моих самых старых и добрых друзей», на что не без чувства юмора Эл заметил: «И сколько же нас всего таких?» — «Около семисот», — процедила сквозь зубы Элизабет.

В ноябре Уорнеры организовали в Вашингтоне сбор средств в поддержку одного республиканского конгрессмена. Там Элизабет дрожащим от волнения голосом объявила, что впервые получила возможность так близко общаться с людьми.

«До этого я вечно пребывала в одиночестве, меня всегда стремились оградить от личных контактов, — призналась она. — Мне ни разу не довелось испытать такого счастья, как на протяжении тех семнадцати тысяч миль, что я проделала вместе с Джоном».

Через несколько дней она появилась на республиканском митинге в Армхерсте.«Просто чудо, что я здесь, — сказала она. — Ваше присутствие вселяет в меня такое чувство, будто я отлично вписалась в жизнь Вирджинии». Накануне выборов Джона Долтона на пост губернатора, Элизабет, хотя и была больна, поднялась с кровати, чтобы полететь в Ричмонд.

«Из-за Долтона я сломала себе руку, сломала бедро, повредила себе барабанные перепонки и задницу, — заявила она. — И я вовсе не намерена оставаться здесь и упустить шанс увидеть его победу».

В декабре Элизабет приняла участие в передаче Си-Би-Эс «Звезды салютуют Элизабет Тейлор» — экстравагантном шоу Международного эстрадного клуба, сборы от которого в сумме ста тысяч долларов пошли на сооружение больничного корпуса имени Элизабет Тейлор для детей-калек из бедных семей. Окруженная такими звездами, как Пол Ньюмен, Джоан Вудворд, Джанет Ли, Маргарет О'Брайен, Джун Аллисон и Кэррол О'Коннор, Элизабет заявила: «Только в Америке обыкновенная фермерская жена из Вирджинии может оказаться в окружении таких знаменитостей».

К концу 1977 года Элизабет успела нарушить все заповеди поведения супруги политического деятеля. Пожимая руки выстроившимся для этого людям, она потягивала на ходу бурбон. Она орала на фотографов, пытавшихся снять ее под неудачным, по ее мнению, углом. Она отказывалась идти на откровенности в интервью, если репортер не желал прислать экземпляр статьи на одобрение. Свое мнение она начала выражать в самых приземленных идиомах. Она орала на мужа в присутствии посторонних, сквернословила и даже оскорбляла потенциальных избирателей. Один мужчина заявил ей, что выиграет пятьдесят долларов у своего приятеля по фабрике, если она поцелует его в щеку. В ответ она только огрызнулась: «Приятель, ты проиграл свое пари».

Она как-то раз прервала мужа на полуслове, когда тот, пытаясь произвести солидное впечатление, зачитывал для одного репортера определение политического деятеля, данное лордом Честерфилдом. «Единственное, что я слышала об этом лорде, — встряла в разговор Элизабет, — что его тело обладало удивительным запахом. Это был такой приятный аромат, что женщины наперебой пытались заполучить его старые рубашки, которые затем, скатав, прятали среди своего нижнего белья». Джон Уорнер буквально остолбенел. Репортер, который также растерялся, все-таки заметил: «Какой, однако, у вас стойкий интерес к политике!»

«Да нет, — возразила Элизабет, — к нижнему белью». Никакая другая жена политического деятеля не рискнула бы появиться в «Студии 54» — пользовавшейся скандальной репутацией дискотеке — в компании Хальстона и Энди Уорхолла. Эта пара на некоторых консерваторов наверняка производила сомнительное впечатление. Однако Элизабет это мало волновало. Она позволила Хальстону устроить в честь её дня рождения скандальное празднование, умолчав перед Уорнером о другом таком подобном торжестве, устроенном для Бьянки Джаггер, во время которого голый негритенок вел по залу белого пони, на котором восседала голенькая чернокожая девочка. Поскольку на праздновании должен был присутствовать. Джон, Элизабет предупредила Хальстона, что праздник должен быть более благопристойным, чем юбилей Бьянки Джаггер. Хальстон внял ее просьбе — в зал пробились тридцать вполне одетых девушек из кордебалета, чтобы вручить Элизабет праздничный шоколадный торт, изготовленный в форме ее тела, и весивший пятьсот фунтов.