Читаем Елизавета Алексеевна: Тихая императрица полностью

— Ладно, — поднялся Александр, — я поеду к матушке, её будет весьма трудно убедить, но я постараюсь.

— Желаю тебе успеха, — поцеловала она его в лоб, чистый, белый, высокий, с ранними залысинами.

Она любила даже этот белый лоб, даже эту раннюю лысину, она очень его любила. Для неё он был единственным мужчиной на свете, хотя она и знала все его недостатки, прощала ему их и опять любила.

Разговор с матерью, как всегда, был трудным.

Александр не слышал многих слов, сказанных ею: она не снисходила до его глухоты, а словно бы старалась ещё подчеркнуть её...

— Никогда, никогда не соглашусь я на этот разъезд, — твердила Мария Фёдоровна, — что сказал бы отец, что сказал бы наш любезный покойный император? Что распадается семья, что нельзя устраивать такие вещи в то время, когда ещё не все наши дочери устроены, что это произведёт скандал в Европе, и кто же теперь станет родниться с нашим домом?

У неё были свои заботы: ещё трёх дочерей надо было выдать замуж.

— Матушка, — глухо повторял Александр, — боюсь, что мне всё-таки придётся разрешить поездку Анны в Кобург. Мы не будем говорить об окончательном разъезде, пусть она просто отправится в Кобург в гости...

— В гости, чтобы никогда больше не вернуться? — язвительно ответила она. — И что за пример подаст вся наша семья своим подданным, что скажут в Европе, что скажут о нас государи?

Они спорили нескончаемо, Александр уже устал повторять одни и те же слова, когда вдруг Мария Фёдоровна тихо спросила:

— Он действительно участвовал в этом деле — Араужо?

Александр молча кивнул головой.

Тогда Мария Фёдоровна потупилась, долго рассматривала носки своих модных туфелек с квадратными бриллиантовыми пряжками, высовывающиеся из-под края траурного платья, и задумчиво сказала:

— Нельзя прямо объявить, что он виноват. Надо заткнуть рот этому Араужо.

И сын, обрадованный переменой в ходе её мыслей, подхватил:

— Матушка, я всё сделаю, чтобы даже тени на нашу фамилию не упало.

— Надеюсь на тебя, сын мой, — встала Мария Фёдоровна, — но ах как рассердился бы покойный император...

Она прижала сына к сердцу — вот и ещё льготы выторговала она себе, согласившись на этот позор — разъезд двух не сошедшихся людей. Но в душе она обвиняла Анну: как же не смогла она влюбить в себя Константина, он же такой нежный мальчик...

И для себя Мария Фёдоровна решила: даже если Анна станет требовать развода — никогда не будет этого, если же Константин захочет вновь жениться, — и ему не даст она согласия.

Императорская фамилия должна быть примером своим подданным, и она действительно не давала развода Константину ровно двадцать лет.

Только после разговора с матерью Александр вызвал Константина в Зимний — до этого брат сидел под домашним арестом.

— Доигрался, — тихо и зловеще произнёс Александр, когда они остались одни в его кабинете, — какое пятно бросил на всю семью, матушка в неистовстве...

— Прости, государь, — повалился ему в ноги Константин, — суди, виноват, всё стерплю...

Александр молчал, глядя на валяющегося у него в ногах брата. Все проделки они совершали вместе, всегда вместе, с самого детства, и всегда заводилой был Константин, хоть и моложе на два года. Отважен, безрассуден, смел — Александру ли судить брата?

— Сядь, — сурово сказал он, — судить тебя, как подлеца и негодяя, не могу. Да ты и сам понимаешь, что это значит — бросить грязь на весь наш род. И что с тобой делать — ума не приложу...

— Я виноват, — сквозь пробивающиеся слёзы бормотал Константин, — мне и ответ держать. Бес меня попутал, дурака...

— Хоть взял ты её? — осторожно, с просыпающимся любопытством спросил император. — Что, хороша?

— Нет, брат, — тихо и серьёзно ответил Константин, — вся моя страсть исчезла, когда услышал её дерзкие и грубые слова. Кровь в голову бросилась, в ярость пришёл, убежал, чтобы не убить...

— И что же она сказала? — снова полюбопытствовал Александр.

— Что у меня кривые, лысые и стоптанные ноги, — понурился Константин.

Александр вдруг захохотал.

— Остроумно, хоть и грубо, — подытожил он. — Хороший способ защиты, сработало... Но ведь это не так, у тебя ноги вовсе не кривые, не лысые и уж тем более не стоптанные... Надо же так — стоптанные логи. Это лишь башмаки могут быть стоптанные... Представляю, как ты разозлился...

— Прости, брат, — снова потупился Константин, при первых же звуках хохота воспрянувший духом, — виноват, мне и отвечать...

— Значит, ты не был, когда её... — Александр не закончил.

— Нет, выскочил как ошпаренный, не помню уж, что и кричал...

— А значит, во всей этой истории виноват вовсе не ты, а твои прилипалы. Однако какие же сволочи...

— Мои адъютанты, мне и отвечать, — вновь понурился Константин.

— Каждый в ответе сам за себя, — сурово проговорил император. — Ты невиновен в её смерти, твои люди виновны. Всех в крепость, потом на каторгу, в Сибирь...

— Прости, государь, — опять бухнулся ему в ноги младший брат.

— Тебе — месяц домашнего ареста. А потом в Стрельну поедешь, будешь муштровкой заниматься. Снял с души тяжесть, я думал, ты виноват, а ты людей распустил...

Перейти на страницу:

Все книги серии Романовы. Судьбы в романах

Корона за любовь. Константин Павлович
Корона за любовь. Константин Павлович

Генерал-инспектор российской кавалерии, великий князь Константин принимал участие в Итальянском и Швейцарском походах Суворова, в войнах с Наполеоном 1805-1815 гг. По отзывам современников, Константин и внешне, и по характеру больше других братьев походил на отца: был честным, прямым, мужественным человеком, но отличался грубостью, непредсказуемостью поведения и частыми вспышками ярости.Главным событием в жизни второго сына Павла I историки считают его брак с польской графиней Иоанной Грудзинской: условием женитьбы был отказ цесаревича от права на наследование престола.О жизни и судьбе второго сына императора Павла I, великого князя Константина (1779—1831), рассказывает новый роман современной писательницы 3. Чирковой.

Зинаида Кирилловна Чиркова , Зинаида Чиркова

Проза / Историческая проза

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Иван Грозный
Иван Грозный

В знаменитой исторической трилогии известного русского писателя Валентина Ивановича Костылева (1884–1950) изображается государственная деятельность Грозного царя, освещенная идеей борьбы за единую Русь, за централизованное государство, за укрепление международного положения России.В нелегкое время выпало царствовать царю Ивану Васильевичу. В нелегкое время расцвела любовь пушкаря Андрея Чохова и красавицы Ольги. В нелегкое время жил весь русский народ, терзаемый внутренними смутами и войнами то на восточных, то на западных рубежах.Люто искоренял царь крамолу, карая виноватых, а порой задевая невиновных. С боями завоевывала себе Русь место среди других племен и народов. Грозными твердынями встали на берегах Балтики русские крепости, пали Казанское и Астраханское ханства, потеснились немецкие рыцари, и прислушались к голосу русского царя страны Европы и Азии.Содержание:Москва в походеМореНевская твердыня

Валентин Иванович Костылев

Историческая проза