Елизавета Алексеевна: Тихая императрица

Екатерине вспомнилось, как она, лишь взойдя на престол, стала заигрывать с прусским королём Фридрихом насчёт Польши. Представителю России в Варшаве графу Кайзерлингу она писала в весьма повелительном тоне, «что никакая другая воля не может идти наперекор моей, если я чего захочу».

Но хотела она пока только «освободить прусского короля из рук французов»: уж больно обидным казалось ей увлечение Фридриха влиянием революционной Франции.

Фридрих тотчас начал искать подходящий предлог для вмешательства во внутренние дела Польши и нашёл его — это были диссиденты. Он мог взять под своё покровительство протестантов, а Екатерина — православных.

Но пока так переговаривались два монарха, дорогу им перешла Австрия.

Неожиданно, никого не извещая и ни с кем не советуясь, военным порядком Мария-Терезия, австрийская императрица, захватила два польских старостей.

Это сразу развязало руки и России, и Пруссии.

— Если они берут, — смеясь, сказала императрица брату прусского короля принцу Генриху, бывшему в то время в Петербурге, — то почему же и всем не брать?

Так был произнесён смертный приговор над Польшей.

А уж второй и третий разделы были лишь последствиями первого.

Польша как государство исчезла с карт мира.

Перед этим решением Фридрих написал принцу Генриху: «Ничего не забудьте, употребляйте все возможные средства для человека, чтобы добиться для меня какой-нибудь части Польши, хотя бы и ничтожной».

Но ничтожной частью он не желал удовлетвориться и в этом же письме представил России свой план раздела.

Теперь уже Россия хотела отступить, добиваясь мира, но всё было напрасно. Фридрих прижал Екатерину к стене. Опираясь на действия Австрии, он предложил России либо войти в соглашение трёх держав для раздела несчастной Польши, либо Пруссия заключает союз с Австрией и Турцией для борьбы с русскими интересами в Польше.

В сущности, Екатерине оставалось только согласиться. Австрия была главным двигателем раздела, и хоть и рыдала Мария-Терезия, умевшая лить слёзы в любом случае, оплакивая тяжёлую «необходимость обесчестить своё царствование», но за каждую свою слезу она требовала всё новых и новых земель Польши, лакомый кусок в центре Европы.

Екатерина не плакала. Зато в своей переписке с Фридрихом всегда стыдливо обходила даже упоминание о разделах Польши, и недаром французский посланник при русском дворе граф Сегюр писал ещё в 1787 году:

«Что говорит в нашу пользу и в чём я уверен, так это то, что императрица решила не допустить нового раздела Польши. Первый раздел, к которому она была принуждена, чтобы, избежать войны с Германией, единственное деяние её царствования, которое её мучит и за которое она укоряет себя».

Раскаяние Екатерины простиралось так далеко, что вместе с Потёмкиным она разрабатывала проект, который мог бы положить конец старинным раздорам с Польшей, вознаградив её за обиды землями между Днестром и Бугом. Об этом она говорила и с королём Польши Понятовским во время свидания с ним в Каневе, и даже жёсткая позиция Пруссии не изменила её настроения.

Но Пруссия заключила с революционной Францией оборонительный союз, и это снова поставило Россию на грань войны теперь уже с двумя государствами.

И Екатерина сдалась, больше всего не желая, чтобы революционная зараза из Парижа разлилась по всей России именно из-за сходства польского и русского языков, сходства рас. Стремление польских панов освободить крестьян от крепостной зависимости разъярило Екатерину, и это решило участь Польши.

Один лишь день, прошедший со дня захвата польских земель, позволил ей, русской императрице, раздать своим вельможам сто тысяч душ крестьян из присоединённых провинций. В глазах крестьян введение такого крепостного права сделало прошлое без этого рабства священным, поляки не переставали бороться за свою свободу...

Только Александру Первому удалось вновь восстановить Польшу как Царство Польское в составе Российской империи и даже дать польскому народу конституцию.

В Россию хлынули магнаты и вельможи Польши. При русском дворе начались приёмы польских делегаций с выражением верноподданнических чувств к русской императрице...

Среди вельмож прибыл в Россию вместе со своим братом и молодой князь Адам Чарторыйский, потомок славного княжеского рода. Долгие годы провёл он в России, всё надеясь на восстановление своего государства, которого теперь уже не было даже на картах. Одно за другим поднимали поляки восстания, но русские войска разбивали их. Суворов, бравший предместье Варшавы — Прагу, разрушил это чудесное архитектурное диво.

Адам и его брат Константин были приставлены к молодым великим князьям в качестве их адъютантов.