Елизавета Алексеевна: Тихая императрица

Женщина, даже самая молоденькая, всегда понимает такие взгляды, а Луиза была смышлёной и наблюдательной. Эти взгляды пугали её, вызывали ощущение опасности и неловкости. Но никому ничего не сказала она ни тогда, в первые месяцы своего пребывания в Петербурге, ни тогда, когда сделалась уже обручённой невестой Александра, ни тогда, когда стала его женой.

Едва только Александр написал неуклюжую записку Луизе, едва только она ответила согласием на его любовное послание, как Екатерина уже озаботилась на следующий же день послать в Баден срочного курьера.

Все предварительные договорённости были заранее известны, но надо было получить и официальное согласие родителей на перемену вероисповедания Луизы. Лишь в этом случае она могла стать невестой русского принца.

Русские цари твёрдо и неукоснительно придерживались в вопросах веры одного и того же канона: русская принцесса, выданная замуж в другую страну, неизменно сохраняет свою православную веру, содержит свой причт священников и свою церковь, принцы и принцессы, сочетающиеся браком в России с русскими принцессами и вышедшие замуж за русских принцев, веру свою меняют, переходят в православие.

Это было от века, ещё со времён Ивана Грозного, и ни разу не отступили русские цари от этого принципа.

Договариваясь о браках, русские государи в первую голову выдвигали это требование. Нельзя было ожидать от государей других стран, чтобы они соглашались с ним, потому и выбирали невест и женихов россияне только там, где с этим требованием были согласны.

Чаще всего соглашались с ним протестантские государи, оттого-то и выбирались продолжательницы царского рода среди принцесс таких стран.

Политика вмешивалась в династические браки, и Екатерина, давно и всецело обрусевшая, тоже строго придерживалась древних обычаев России.

С баденскими владетелями легко было договориться: им льстило предложение великой державы, великой императрицы. Тут можно было найти и кредиты, и защиту границ силами русских солдат. Родственные отношения с Россией сразу ставили таких владетелей в более высокий разряд. Так что с баденскими владетелями уже была устная договорённость, но всё равно необходимо было и официальное подтверждение.

Курьер скакал дни и ночи, и через месяц на кабинетном столе Екатерины уже лежал документ, в котором Луизе разрешалось перейти в православную веру.

Этим документом она лишалась всего: родины, веры, надежды на отцовское наследство — была бедна, как последняя нищенка в государстве, могла надеяться отныне лишь на доброе отношение бабушки и свекрови.

Каждый день Луизы начинался теперь с русского языка. Она твердила символ веры, училась говорить по-русски, коверкая слова и смешно переиначивая их, но её чуткое ухо ловило оттенки интонаций и звучание незнакомых букв, а замечательные способности быстро превратили её в ученицу не только хорошую, но и превзошедшую своих учителей в запоминании русских пословиц и поговорок: среди её горничных были женщины, немало знавшие такие мудрые изречения, что и она скоро стала пользоваться ими.

Наступила зима. С удивлением разглядывала Луиза белый саван, покрывший весь город, синеватый прозрачный лёд на Неве, кареты на полозьях и городских ребятишек, раскатывающих на железных конях — полосах железа, прикреплённых к загнутым деревянным брускам и привязанных к войлочным башмакам и сапогам.

В Бадене снега почти не бывало — виноград и цитрусовые деревья там плодоносили тогда, когда здесь, на севере, уже давно лежал снег, — и потому Луиза сильно тосковала по прелестной баденской осени, по синему туману от Рейна, по островерхим пирамидальным тополям аллеи, где она скакала на лошадке до дедовского замка, а пуще всего по тёплой материнской ладони, любовно поглаживающей её чудесные волосы.

И в то же время она была пока что почти счастлива: она выполнила наказ матери и отца, сумела понравиться русскому двору, получила официальное предложение стать женой русского принца.

У неё уже была лента ордена Святой Екатерины, хотя Луиза и недоумевала, за какие заслуги наградила императрица их с Фредерикой этим высшим орденом России.

Но прошло ещё полгода, прежде чем в придворной церкви Зимнего дворца совершился переход Луизы в православную веру.

При этом крещении ей дали имя Елизавета Алексеевна, и с этих пор никто уже не помнил её немецкого имени, а все звали лишь русским.

Елизавета Алексеевна — она пробовала на языке это имя, перекатывала буквы во рту.

Елизавета — красивое имя, так звалась Елизавета Английская, так звалась русская императрица. И имя было близко к Луизе, хотя в письмах мать по-прежнему называла её по-французски Элизой.

Это было близко и к Луизе, и к Елизавете. А вот почему Алексеевна — Луиза не очень разобралась: имя её отца — Карл-Людвиг — было слишком далеко от нового звучания её отчества, — но она даже не стала спрашивать, почему в отчество ей дали неизвестного ей Алексея.

Раз так сказала великая Екатерина, зачем спрашивать да выпытывать — Луиза привыкла уже за несколько месяцев полностью доверять императрице.