Елизавета I

Прибыл Алансон почти тайно, но прощалась с ним Елизавета на виду у своего окружения и, как рассказывают, очень нежно. Она подарила ему красивую драгоценность, а герцог в ответ надел ей на тонкий палец бриллиантовое кольцо стоимостью не меньше чем в десять тысяч крон. Отголоски недавнего ухаживания слышны были еще долго. Неделями после отъезда герцога Елизавета говорила о его великих достоинствах, замечательных качествах и даже упоминала о праведности Екатерины Медичи, о которой раньше иначе как с крайним отвращением не отзывалась, — и в личном, и в политическом плане.

Брошка с лягушонком сверкала у нее на шее, бриллиантовое кольцо — на пальце. Ну а сама Елизавета, тщательно подбирая слова, сказала так: «Я не против того, чтобы иметь его своим мужем».

Глава 27

Король французский, постой, не спеши

К английскому брегу стремить корабли!

Анжуйский герцог, постой, не греши

Мечтать о паденье английской земли!

До гроба, до смертного часа верны

Мы королеве одной,

Ей отдаем и силу, и честь,

И верный английский дух.

Правьте, французы, в краю родном,

В край не вторгайтесь чужой,

Ибо судьба вам — огонь и меч,

Выбор — одно из двух!

Не успел Алансон отправиться домой — и с дороги, сначала из Дувра, а потом из Булони, послать своей Елизавете в общей сложности семь любовных писем, — как в Англии была обнародована брошюра, изображающая его типом расчетливым и растленным.

Автором брошюры с длинным названием «Разверзшийся зев, который поглотит Англию, если Всевышний не удержит Ее Величество от брака с французом, который есть грех и проклятие», был некий Джон Стаббс, землевладелец с юридическим образованием, выступавший от имени твердокаменных, бескомпромиссных реформаторов, известных под именем пуритан. Стиль брошюры был столь же коряв, сколь и ее название, но аргументы определенны и остры.

Что это за мерзость, что за гнусность — презренный молодой распутник заигрывает с суровой сорокашестилетней матроной? (По неприятному совпадению брошюра появилась как раз в день рождения королевы.) Всякий знает истинный смысл такого рода заигрываний, цель их состоит в том, чтобы наложить руку на состояние матроны, а в данном случае — на целое королевство. Сама-то Елизавета — просто несчастная жертва, ему, Стаббсу, до слез обидно наблюдать, как «нашу дорогую королеву ведут на заклание, словно бедного ягненка».

И заклание наверняка состоится, потому что не может женщина в таких годах перенести муки рождения ребенка. Врачи, если только верны они будут клятве Гиппократа, наверняка признают, как это опасно — настолько опасно, что шансов на выживание матери и младенца почти нет (между тем Сесил всего несколько месяцев назад был вполне ободрен отчетом королевских врачей и камеристок, в котором говорилось, что ее величеству ни в коем случае не противопоказано иметь детей. Более того, те же врачи утверждали, что впереди у нее еще как минимум шесть лет «плодоносности», а сама беременность только омолодит королеву).

Сама мысль о плотской близости Елизаветы с растленным французом приводит Стаббса в содрогание. Ей, «воспитанной в духе святости», нельзя и прикасаться к человеку, пораженному венерическим заболеванием, этой карой, что Бог насылает на неразборчивых распутников.

Главное же, королеве не следует обманываться насчет истинных целей Алансона, а состоят они в том, чтобы «соблазнить нашу Еву и отнять у нее, а заодно и у нас всех английский рай». Подобно тому как ненавистный король Филипп, женившись на Марии Тюдор, некогда пришел в Англию во главе банды алчных необразованных испанцев, Алансон собирается покорить английские берега во главе «корыстолюбивых, растленных французов, этих отбросов королевского двора, отбросов Франции, отбросов всей Европы». Как слепни из крупа лошади, они будут сосать кровь из Англии, пока не отнимут все ее богатство и всю силу, а потом проглотят ее целиком, и Елизавета, оказавшаяся под пятой мужа, не сумеет им противостоять.

Брошюра Стаббса — это явное и откровенное оскорбление монарха. Покровительственный тон автора столь же неприемлем, сколь оскорбителен его язык; он подвергает сомнению верховную власть королевы, ее выбор, ее государственный ум, не говоря уже о способности к материнству, — одного этого достаточно, чтобы сурово покарать наглеца. Елизавета распорядилась весь тираж брошюры сжечь, а Стаббса, его издателя и его печатника — повесить.

Такая реакция должна была послужить уроком не только нечестивцам — участникам издания, но и группе влиятельных граждан, не