Елизавета и Маргарет. Частная жизнь сестер Виндзор

Позже на ферму приехала актриса Хелен Миррен, секс-символ, звезда шекспировских пьес и член радикальной социалистической рабочей партии. Обе женщины обладали сильным, независимым и бунтарским характером, а также здоровым аппетитом к сексу. Поначалу между ними возникло напряжение, но вскоре отношения наладились. Маргарет посмеялась бы, узнав, что молодая радикальная активистка, которую она впервые встретила на ферме в Уилтшире, однажды сыграет ее сестру в оскароносном фильме «Королева». Принцесса не могла не заметить, что Родди был очарован Хелен. Он позже признавался писателю Айвану Уотерману: «Она была потрясающая, невероятно соблазнительная. Я могу припомнить немного женщин, которые излучали бы секс каждой клеточкой тела, а именно такой она была и остается».

В те дни еще одна гостья коммуны, а именно Таня Соскин, дочь кинопродюсера Пола Соскина, привлекла его внимание и впоследствии сыграла большую роль в жизни. Когда он вспоминал о своей первой встрече с Таней, позднее ставшей его женой, он говорил: «Я знал, что это именно она»⁷.

В то лето многие панк-группы, такие как Sex Pistols, показывали провокационные фиги власть имущим, и ферма Сарренделл не отставала: там процветали массовые купания голышом, сексуальная свобода и марихуана. Когда в прессу просочилась новость о пребывании там Маргарет, лужайку перед фермой заполонили журналисты и телевизионщики. Родди тихо слинял, а дни коммуны были сочтены после того, как полиция нашла в огороде 300 кустов конопли.

Обнаружение незаконной фермы по выращиванию марихуаны и газетные заголовки, типа «Дорогой ангел» Маргарет на пособии по безработице»⁸, намекающие на то, что безработный Родди претендовал на государственные льготы, разожгли страсти. Визит Маргарет в притон хиппи, как его называли бульварные газеты, стал колоссальной ошибкой. Если королева сочувствовала проблемам Маргарет в супружеской жизни, то ее пребывание в колонии аристократических хиппи или ее связь с безродным недоучкой она простить не могла. Реакцию же принца Филиппа нетрудно себе представить.

Отношения такого рода давали пищу для сплетен. Выведенная из себя королева, терпение которой иссякло, спрашивала личного секретаря лорда Мартина Чартериса: «Что нам делать с сестрой, знающейся с отребьем?»⁹ Она всегда чувствовала свою ответственность за младшую сестру и волновалась по ее поводу. Но всему есть предел. В глубине души она надеялась, что Маргарет и Тони могли бы, по крайней мере, жить под одной крышей, пусть и раздельно. Соблюдение внешних приличий – основа основ монархии. Сноудон, как талантливый фотограф, знал это лучше, чем кто-либо, включая, как оказалось, его жену. Хотя королева проявляла большую гибкость в отношении вопроса о разводе, чем ее мать, их обеих очень волновала перспектива развода Маргарет. Она становилась бы первой разведенной особой королевской крови после развода Генриха VIII и Анны Клевской в 1540 году.

События, однако, быстро развивались. Предполагалось, что в октябре Маргарет и Тони предпримут 10-дневную официальную поездку в Австралию. Маргарет, больше не в силах продолжать играть комедию, заявила личному секретарю лорду Напье, что если поедет Тони, то она останется дома. Тогда решили представить дело так, будто Тони не мог поехать из-за большой загруженности работой. Вместо него с Маргарет поехала фрейлина Энн Гленконнер. Естественно, австралийская пресса почуяла супружеские разногласия. Маргарет смогла на время успокоить местных журалистов на брифинге во время 12-часовой поездки из Канберры в Мельбурн. На самом же деле она только откладывала неизбежное.

Сноудон, имея тайную любовницу, встал в позу моралиста и в конце 1975 года написал письмо королеве, где высказал свою точку зрения на разваливающийся брак. Он написал, что больше не может выносить нестерпимую жизнь в Кенсингтонском дворце. «Атмосфера стала совершенно ужасной для всех – для детей, для персонала, для нескольких оставшихся друзей, для нее и для меня»¹⁰.

Королева ответила спустя три недели. Она объяснила задержку ответа отчаянием, в которое привело ее письмо, и призналась, что уже знала о сложившейся невыносимой ситуации. В своем письме она просила Сноудона не предпринимать поспешных шагов до Рождества. Сноудон, питая глубокое уважение к королеве, дал обет молчания.