Елизавета и Маргарет. Частная жизнь сестер Виндзор

Тем временем в Кенсингтонском дворце лорд Сноудон вызвал лорда Напье в свой офис и потребовал объяснений по поводу фотографий. Напье раздраженно обвинил Тони в лицемерии, заявив, что тот прекрасно знал о взаимоотношениях Маргарет и Родди. И напомнил ему о его любовной связи с телепродюсером Люси Линдсей-Хогг. Но огромная разница заключалась в том, что Тони действовал осмотрительно и смог сохранить свой роман в секрете.

Не услышав нужного ответа, Тони вызвал своего секретаря Дороти Эверард и заявил: «Дотти, мы уезжаем отсюда»¹⁴. Затем, повернувшись к Напье, он сказал: «Мы покинем дворец к концу недели». Радостный Напье стал думать, как сообщить новость принцессе на Мюстик, где у телефонных линий не было надежной защиты. И придумал нехитрый код. Дозвонившись до нее, он произнес загадочную фразу: «Мадам, я разговаривал с Робертом, и он предупредил о своем уходе».

После паузы принцесса сказала: «Простите, Найджел, вы сошли с ума? Что вы несете?» Напье повторил: «Роберт предупредил об уходе». Последовала еще более длительная пауза, в ходе которой Маргарет в конце концов вспомнила, что Роберт было третьим именем Тони. Не моргнув глазом она ответила: «Ах да, понимаю. Спасибо, Найджел. Это лучшая новость, которую вы могли бы мне сообщить»¹⁵.

Верный своему слову, Тони покинул Кенсингтонский дворец и, не теряя времени даром, снова написал королеве, что его подвергли публичному унижению и что он является потерпевшей стороной. В начале всей этой истории королева просила супругов попытаться мирно разрешить свои проблемы. Когда такая стратегия потерпела фиаско, она обратилась с просьбой вести себя достойно, по крайней мере на публике, и соблюдать благоразумие в частной жизни. Сноудон выполнил эту просьбу, а Маргарет со своим любовником попала на первые страницы газет. Что бы королева ни подозревала – или знала – о его внебрачных связях, Тони, по крайней мере, выдержал экзамен на осмотрительность. В конце концов королева с большой неохотой признала, что комедии нужно положить конец. Точно так же, как и в случае с Питером Таунсендом, королева тянула с решением в надежде, что Сноудоны придут к взаимоприемлемому соглашению. Но в итоге стало очевидно, что не этого не произойдет.

Оба считали, что наилучшим выходом из положения станет немедленное расставание. Двое детей оставались с матерью в Кенсингтонском дворце, отец мог их навещать в любое время. Кроме того, он получил шестизначную сумму от Маргарет на покупку собственного жилья. 19 марта 1976 года Кенсингтонский дворец официально объявил о том, что супруги расстанутся. «Ее Королевское Высочество принцесса Маргарет, графиня Сноудон, и граф Сноудон договорились о раздельном проживании. Принцесса продолжит свои общественные обязанности без сопровождения лорда Сноудона. Бракоразводный процесс не планируется»¹⁶.

Слово, начинающееся с «р», – развод, или его перспектива, снова грозило проклятьем дому Виндзоров. Королева четко дала понять через своего пресс-секретаря Рональда Аллисона, что с ее стороны не оказывалось никакого давления ни на какую сторону. Единственное, что она пыталась сделать, так это склонить враждующие стороны к примирению. Эта попытка явно не удалась.

Королеву расстраивало то, как сложилась жизнь Маргарет, и она опасалась, что сестра, возможно, никогда не найдет счастье. Ей была известна религиозность Маргарет, и она не могла не задумываться о душевных муках, которые той пришлось пережить, прежде чем прийти к безрадостному решению. Но с другой стороны, Маргарет снова и снова поддавалась соблазнам плоти. Она искала любовь и поддержку как в браке, так и вне его. Ее вера была и благом, и проклятьем. Она давала ей утешение, но и указывала на ее вину. Обращалась ли Маргарет к Всевышнему за отпущением своих грехов? И все равно она хотела продолжать жить в соответствии с выбранным ею моральным кодексом. За долгие годы ее путь в поисках счастья, казалось, вошел в противоречие с ее искренней верой. Все это осложнялось еще и тем, что принцесса осуждала развод как таковой. Королева знала о гордости и верности Маргарет как себе, так и монархии. Однако ее поведение далеко не всегда прибавляло славы дому Виндзоров. У принцессы были два беспощадных надзирателя: традиционные устои монархии и нравственные принципы англиканской церкви. Она пыталась равняться на слишком высокую планку, но очень часто ее поступки шли вразрез с благородными намерениями.

Не только моральная цена, которую платила сестра за кричащие заголовки, беспокоила королеву. Она тревожилась, как скажется распад семьи на Дэвиде и Саре. Королева обожала детей Сноудонов и высоко ставила лорда Сноудона как отца. В первые месяцы после расставания пары она взяла себе за правило проводить с ними как можно больше времени. Королева забирала их с собой на каникулы в Балморал, и они часто проводили выходные в Виндзоре. «Они любят ее, и она им платит тем же», – отмечал один из друзей¹⁷.