Елизавета I

   — Власть — не мой идол, — резко ответил Муррей, уязвлённый намёком сестры, который ставил его на одну доску с такими беспринципными разбойниками, как Босуэлл и ему подобные. Чтобы набить карманы, они готовы будут последовать хоть за дьяволом в преисподнюю, но он не таков. Он мужчина и сын короля; из-за того, что этот король не счёл нужным жениться на его матери, ему приходится мириться с унизительным положением незаконнорождённого, принимающего милости от сестры, вместо того чтобы самому носить корону Шотландии. Другим наверняка захочется отнять у неё эту корону, и первое время после её прибытия в Шотландию это было нетрудно сделать. Он устоял перед таким искушением; он остался верен сестре, оказывал ей помощь и поддержку, защищал её идолопоклонническую веру и притворялся любящим братом, хотя на самом деле испытывал к Марии совсем иные чувства. Это она в долгу перед ним, а не он перед ней; тому, что он — человек чести, она обязана жизнью.

Внезапно Мария улыбнулась и протянула ему руку:

   — Ну же, братец, не будем ссориться! У нас с тобой одна и та же благородная кровь, и она одинаково горяча. Ты знаешь, что я тебя нежно люблю и готова дать всё, что тебе угодно.

   — Я не ссорюсь, — ответил Джеймс. Он сделал вил, что не замечает протянутой руки, и Мария её опустила. — Но мне кажется, что моё положение очень сложное. Я не был воспитан во Франции, как ты; может быть, мы с тобой и одной крови, но во мне королевской крови лишь половина, а этого мало. Бог свидетель, я желаю быть тебе верным братом, но твоё стремление подняться ещё выше мне совершенно чуждо. Дорожи той короной, которую ты уже носишь, оберегай её и себя и оставь Англию в покое. Никто из тех, кто ведёт игру против Елизаветы Тюдор, не выигрывает; вот и всё, что я могу тебе сказать.

Мария по-прежнему улыбалась, но её брат не знал, насколько искренна эта улыбка. Несмотря на внешнюю кротость, она отличалась упрямым характером. Она называет его милым братцем и старается загладить их разногласия, но иногда в её странных раскосых глазах загорается своенравный, почти гневный огонёк, который заставляет его сомневаться в её дружелюбии.

   — Тогда поговорим о чём-нибудь другом, — смиренно ответила Мария. — Скажем, о моих видах на брак — какая прекрасная тема! Летингтон пишет, что графиня Ленокс также приходится мне роднёй, а её сын пока не женат. По мнению Летингтона, он вполне может претендовать на мою руку.

   — Ты о Генри Дарнли? — спросил Джеймс. Он был лучше информирован, чем казалось. — Он сейчас в Англии, и правильно ли я предполагаю, что у него есть некоторые основания претендовать на английский трон?

   — Очень эфемерные основания. — Мария сделала вид, что самый важный фактор не имеет никакого значения. — Летингтон пишет, что Дарнли хорош собой и молод. Его мать будет рада такому браку.

   — Не сомневаюсь, — недовольным тоном откликнулся Муррей, — если ей будет позволено. Не думаю, чтобы английская королева позволила своему родственнику и подданному жениться на тебе и ещё больше усилить твои амбиции. По-моему, если Летингтон пишет подобное, он просто глуп.

   — Как раз в этом его не заподозришь, — возразила Мария. — И, хотя он тебе не по душе, это всем известно, он не глуп. Он знает, какой муж мне нужен, и если он рекомендует Дарнли, в этом человеке что-то есть. Что же касается Елизаветы, какое право имеет она меня останавливать? На любого предложенного мной кандидата она накладывает вето. Испанский инфант, дон Карлос — нет, это означает враждебный Англии союз Испании и Шотландии, и она будет вынуждена защищаться. Шведский король — та же отговорка. Французский король...

   — Он твой деверь, — перебил её Джеймс. Её хладнокровное отношение к своему браку всегда вызывало в нём внутренний протест. Женщине не подобает анализировать выбор супруга с династической точки зрения, это прерогатива мужчин.

   — Джеймс, — мягко проговорила она, — ну что с того? Бедному Франциску я была женой лишь на словах. Но нет, со стороны моей кузины опять следует запрет, и на сей раз ещё более жёсткий. Она хотела встретиться со мной, но это так и осталось пустым звуком. Она обещает провозгласить меня своей наследницей, но только на своих условиях; я устала терпеть её вмешательство в мои дела. Если шотландцы так горды, можно лишь удивляться, как они это терпят! Чего она добивается? Чтобы я стала такой же увядшей старой девой, как она, и не родила сыновей, продолжателей нашего рода?

   — Нет, вряд ли, — ледяным тоном ответил Джеймс. — У тебя должен быть супруг, который бы тобой руководил. Но это должен быть человек, обладающий нужными качествами, а не глупец, который может ещё больше подстегнуть твоё честолюбие.

   — Мы ведь решили, что не будем касаться этой темы, — напомнила ему Мария, и в её глазах опять сверкнул враждебный огонёк, — правда, только на секунду — и сразу погас. На её губах снова появилась улыбка. — Я не буду тебя задерживать, Джеймс; но мне хотелось бы сначала всё обсудить с тобой. Ты ведь знаешь, как я полагаюсь на тебя.