Елизавета Петровна

Доброта и милосердие императрицы соседствовали с представлениями о слабости верховной власти, ее неспособности справиться с пороками общества, что вело к процветанию безнаказанного произвола и столь же безнаказанному сопротивлению этому произволу. Это наблюдение подтверждается двумя царствованиями представителей династии Романовых: «тишайшего» царя Алексея Михайловича в XVII столетии, получившем название «бунташного», и Елизаветы Петровны в XVIII веке, царствование которой в представлении верхов общества было «золотым веком». Но «золотой век» царствования Елизаветы Петровны, как и «бунташное» время «тишайшего» царя Алексея Михайловича, имел отличия: в «бунташный» век выступления были скоротечными, в «золотой век» — продолжительными, в XVII столетии в них участвовало городское население, в XVIII столетии — сельское: монастырские крестьяне, государственные крестьяне уральских заводов, ранее принадлежавших казне, а затем оказавшихся в руках вельмож, а также новая социальная прослойка, появившаяся в связи с развитием крупной промышленности, — работники мануфактур.

Волнения монастырских крестьян приобрели широкий размах в конце 50-х годов, после опубликования в 1757 году указа о замене управлявшими вотчинами служек светскими людьми — офицерами. Эту акцию крестьяне восприняли как изъятие вотчин у монастырей и передачу их государству. На этом основании они отказывались выполнять повинности в пользу монастырей и епархий — обрабатывать пашню и нести оброк натурой или деньгами. Монастырские власти и местная администрация не располагали силами, чтобы привести крестьян в послушание, а благочестивая императрица не считала возможным прибегать к кровавой расправе с ослушниками. Екатерина II получила в наследство от своей предшественницы и предшественника 100 тысяч монастырских крестьян, оказывавших неповиновение. Нет оснований волнения монастырских крестьян возводить в причину секуляризации владений духовенства, но они ускорили завершение давно назревшего процесса.

В отличие от волнений монастырских крестьян, повинности которых оставались неизменными, приписанные к заводам крестьяне оказывали сопротивление новым владельцам заводов, потому что оказались жертвами их алчности, — вельможи стремились увеличить доход для поддержания расточительной жизни за счет увеличения размера их повинностей.

Приписка крестьян к заводам, когда они находились в казенном содержании, производилась в соответствии с числом на заводе доменных печей и молотов, ковавших железо по нормам, установленным правительством. Вельможи на полученных заводах увеличили число молотов и доменных печей, что увеличило и потребность в древесном угле. Между тем численность приписных крестьян, обязанных отрабатывать подушную подать и оброчные деньги (в общей сложности 1 рубль 10 копеек) оставалась прежней.

Существовали три способа преодоления возникших трудностей. Первый состоял в переселении сановными заводовладельцами части их крепостных из вотчин, расположенных в Европейской России, на Урал. Эта операция требовала немалых затрат. Второй способ состоял в привлечении наемных работников, оплата труда которых превышала в несколько раз оплату приписных крестьян. Оставался третий способ, крайне выгодный вельможам и сталь же болезненный для приписных крестьян, — принудить их отбывать заводскую барщину, по своим размерам значительно превышавшую установленную норму. Приписные крестьяне ответили невыходом на работу.

Посыпались взаимные жалобы: заводовладельцы жаловались на отказ заготавливать уголь и из-за его отсутствия — на возможную остановку доменных печей, крестьяне — на произвол заводовладельцев. Попытки приказчиков заставить крестьян выйти на работу заканчивались потасовками, сопровождавшимися увечьями. При Елизавете воинские команды не привлекались для усмирения крестьян. Лишь при Екатерине II отправленные на Урал воинские команды, вооруженные не только огнестрельным оружием, но и артиллерией, принудили крестьян к повиновению, подвергнув жестоким истязаниям зачинщиков волнений.

Еще более продолжительными были волнения работников Суконного двора в Москве, начавшиеся в 1737 году и продолжавшиеся с перерывами в течение многих десятилетий. Волнения были вызваны повышением норм выработки сукна и снижением расценок за труд. В результате «ткачи и работные люди учинились непослушны». Обоснованность требований была настолько очевидной, что правительственные учреждения признали противозаконность действий владельцев мануфактуры. Именным указом Елизаветы Петровны было «велено всем впавшим в вину… отпустить и от наказания и ссылки и штрафов освободить». Этот указ можно считать наиболее доказательным подтверждением наличия человеколюбия и милосердия у благочестивой императрицы. Он успокоил работников на пять лет.