Елизавета. Золотой век Англии

Карьера Топклиффа резко пошла в гору в 1580 году после прибытия в Англию иезуитской миссии. Он добровольно вызвался передавать Бёрли и Уолсингему информацию об изменнической деятельности иезуитов и католических священников, рыскал по лондонским тюрьмам в поисках тех, кого мог бы использовать в качестве шпионов и информаторов, и добивался от Тайного совета разрешения на применение пыток, которые нередко длились часами и которые он практиковал «в надежном месте», в собственном доме недалеко от дворика церкви Святой Маргариты в Вестминстере[597]. В 1583 году, когда был раскрыт заговор Трокмортона, Елизавета направила Топклиффа «в северные пределы» с особой миссией, заключавшейся в розыске и поимке политических преступников-католиков, список которых королева подготовила лично[598]. В сентябре 1586 года между ними установилась непосредственная связь: Елизавета вызвала Топклиффа к себе и поручила лично проследить за доставкой стада оленей, предназначенного в подарок королю Якову, большому любителю охоты[599].

Жертвы Топклиффа, многие из которых были невиновны, рассказывали о нем кошмарные истории. Один из самых жутких случаев, описанный католическим священником Томасом Пормортом в жалобе, направленной им секретарю Тайного совета Уильяму Вааду, произошел в ноябре 1591 года. Среди прочих пробирающих до дрожи подробностей, изложенных Пормортом, было заявление о том, что во время пытки Топклифф предавался непристойным сексуальным фантазиям. Согласно уцелевшим на сегодняшний день остаткам письма Порморта, Топклифф утверждал, что «хорошо знаком» с королевой, уже не раз ласкал ее соски и грудь и запускал руки ей под юбку, «ощущал ее чрево» (влагалище) и говорил ей, что «ее чрево мягче, чем у любой из женщин». Она (по его утверждению) как-то ответила ему: «Да уж, это не тело короля Генриха», на что Топклифф ответил: «О да!» После этого, по его рассказам, королева подарила ему на память свой белый чулок, «расшитый шелком»[600].

Поскольку, описывая эти подробности, Порморт стремился бросить тень лично на Топклиффа, а не опорочить королеву, мы можем предположить, что его рассказ о сексуальных фантазиях его мучителя в целом соответствует истине. На это указывает и следующий эпизод. Холодным февральским утром 1592 года, когда Порморт уже должен был взойти на эшафот рядом с собором Святого Павла, Топклифф неожиданно вмешался в ход казни и заставил своего обвинителя «простоять на лестнице в одной рубахе» два часа, требуя, чтобы тот забрал свои слова назад. Но Порморт отказался.

Ваад, однако, не предпринял никаких действий в связи с этим. Он и сам был ярым противником католиков, а потому числил себя в союзниках Топклиффа и вдобавок боялся того, что может случиться, если разбирательство все же начнется и в дело вмешается королева. Даже сильные мира сего в то время едва ли могли сказать точно, как же все-таки Елизавета относилась к Ричарду Топклиффу на самом деле. И кто знает, что могло случиться с человеком, решившим призвать его к ответу[601].

Явные доказательства попустительства Елизаветы в отношении зверств Топклиффа содержатся в бумагах Бёрли. В октябре 1591 года, после того как были опубликованы направленные против католиков прокламации, черновики которых писались еще в Каудрее, Роберт Саутвелл, тридцатилетний англичанин-иезуит, прошедший обучение в Дуэ (в то время территория Испанских Нидерландов) и получивший степень бакалавра и рукоположенный в священники в Риме, составил ответную речь, которую озаглавил «Смиренная мольба к Ее Величеству». Трактат Саутвелла, слишком скандальный, чтобы его печатать, передавался из рук в руки, как рукописный самиздат. В 1600 году он все же был напечатан тайно, при этом на обложке его значилась более ранняя дата выхода — 1595 год[602]. В своем поистине провокационном сочинении автор весьма убедительно отстаивал легитимность лоялистской, неполитической формы католицизма. В то время как Бёрли, который с 1559 года — то есть задолго до папской буллы 1570 года об отлучении Елизаветы от церкви, содержавшей также требование сместить ее с престола, — выступал за осуждение католиков как изменников, Саутвелл утверждал, что подданные королевы связаны своей верой, предписывающей им «подчиняться справедливым законам своих государей… под страхом утраты права на Царствие Небесное»[603]. Вдобавок к этому Саутвелл заявлял, что о недопущении монарха к церковной власти и возможности свержения монарха с престола на религиозных основаниях говорят кальвинисты, а вовсе не католики (последний выпад был нацелен лично против Бёрли).