Элизиум

Эти слова мне знакомы, как детский стишок, но после стольких лет я уже почти и не помню, что нужно делать. Это ритуальное приветствие – самое большее, на что способны хокси в знак уважения и предостережения. Но прежде этим всегда занималась моя мать. Меня она этому никогда не учила, потому что я не должна была унаследовать ее силу. У меня остались лишь обрывки воспоминаний, и я не знаю, насколько важно все произнести как полагается. Что-то там было насчет границ и их пересечения? Я трясу головой, будто это поможет расставить мысли по полочкам.

– Эви, пожалуйста, – просит Каспер. – Мне от них очень не по себе.

– Медиум не предъявляет прав, – заключает хокси, когда молчание затягивается.

– Не торопите меня, – отрезаю я. – Я думаю.

Они начинают медленно подступать к нам. Вместе с ними по полу ползет их колдовство – туманное зеленое облако, которое становится все темнее. Добравшись до подножия лестницы, оно разжижается и змеится вверх по ступеням к нам. Я вскидываю руку, жестом веля Каспер отойти, но не могу отвести взгляда от хокси и не вижу, слушается ли она. Каспер издает болезненный стон, и я понимаю, что она не успевает. Я выставляю ладонь перед собой, будто могу как-то отогнать хокси, но моя рука вдруг начинает двигаться сама по себе. Страх задевает во мне нужную струну, и я вывожу символы в воздухе между нами.

– Я Эвелин Нотт из Дауни, клана четвертого чина. Мои владения начинаются там, где я стою. Я замыкаю границы на тех, кого привела с собой: драконьей фее, призраке и Сульфуре Кошмаре.

Произнеся это, я чувствую, как из меня тянется паутина. Она проходит через знакомую мне энергию Каспер и исчезает наверху, сливаясь с поводком, который неотвратимо связывает меня с Фалькором и с черным колдовством Роза. Я сжимаю кулак, затягиваю нити и прижимаю узел к своей груди. Ощутив, что защита работает, я резко произношу:

– Вы стоите за чертой, которую не должны пересекать. Если я должна счесть это объявлением войны мне и тому, что мне принадлежит, скажите об этом здесь и сейчас.

Они явно надеялись на другой ответ, особенно когда еда оказалась так близко. Тот хокси, что стоит ближе всех, вдруг бросается вперед, словно надеется пробиться к Каспер прямо сквозь меня. Я испуганно вскрикиваю:

– Мое!

Будто от удара, хокси отлетает назад и врезается в своих собратьев. Они отступают за стол регистрации и злобно спорят между собой. Я едва вижу их за пеленой энергии, которая гудит внутри меня. Меж моих пальцев струится свет. Я переворачиваю руку ладонью вверх и вижу на ней кружащийся шарик размером не больше четвертака. Я снова сжимаю кулак – отчасти потому, что шар слепит глаза, а отчасти потому, что я боюсь его уронить.

Один за другим хокси исчезают, уступая «Парию» мне. Свет наконец гаснет, и без него в вестибюле становится как-то до странности пусто. Я прижимаю руку к груди, стремясь утихомирить лихорадочное биение сердца.

– Эвелин Нотт, – придушенно говорит женщина за столом.

Не стоило мне произносить имя Адама на людях, но краеугольными камнями колдовства всегда были и будут искренность и воля, и как бы Адам ни поступил со мной, считать себя Эвелин Дауни я не могу. Хорошо это или плохо, но вся суть моей личности стоит на его любви и предательстве.

– Эви, – начинает Каспер. – Это было…

Вдруг, испугав меня до чертиков, мне на плечо ложится тяжелая рука. Я оборачиваюсь и вижу, что наполовину внутри Каспер стоит Роз. Вид у него прямо-таки свирепый.

– Что ты только что сделала?

– Не знаю, – говорю я, но это правда лишь отчасти. Я смотрю на свою ладонь, теперь уже пустую, и чувствую, как подступает тошнота. – Моя мать говорила, что магия мне не подвластна. Что я могу разве что видеть призраков, но не более того. Я не должна была оказаться способна на такое.

– Я же велел тебе никогда не заявлять на меня права!

– Они хотели сожрать Каспер, – возражаю я. – Что еще мне оставалось делать?

– Отмени то, что сделала.

– Я не знаю как. – Роз замахивается, будто собирается снести мне голову, и я повторяю: – Мама говорила, что магии во мне нет. Она не учила меня, как это делается, и я не знаю, как это отменить. Я просто знала, что должна уберечь Каспер. Если ты хочешь, чтобы я сняла защиту, придется найти кого-нибудь, кто понимает, что за чертовщина только что произошла.

Роз злобно отдергивает руку и беспомощно взлохмачивает себе волосы.

– Мы уходим. Нельзя больше здесь оставаться.

– Каспер, приведи Фалькора, – говорю я, но тот уже и сам возникает рядом, притянутый моей паутиной, совсем как Роз. Он прокрадывается мимо Роза и утыкается мне в бедро.

– О, быть может, она все-таки не человек, – говорит Фалькор.

– Быть может, – тихо соглашаюсь я.

– Что же мы натворить, когда принять в свою сокровищницу такую вещицу, – задумчиво произносит Фалькор, косясь на меня. – Слишком ценна, чтобы отдать, слишком опасна, чтобы оставить. В конце концов она сведет нас в могилу.

– Нет, – возражаю я. – Я вовсе не собираюсь…

Роз не дает мне закончить – ловит за плечо и толкает к входной двери. Я первой выхожу из «Парии» на солнечную улицу Мэдтауна.