Элизиум

Средним и безымянным пальцем бармен накладывает чары на стойку. Жидкость испаряется, кожа Роза очищается от стекла, и вместе с осколками со стойки оно летит к ближайшей урне. Затем бармен осмеливается поставить перед Розом другой стакан. На этот раз Роз его не ломает, но подносит к губам и не пьет.

– Он пропал среди линий, – говорит бармен. – Говорят, поспешил, потому что за ним гнались лиманцзичи. Шагнул не вперед, а в сторону. Когда он не вернулся, за ним десятерых послали, но с тех пор так никто о нем и не слышал.

– Это был кто-то важный? – спрашиваю я.

– Один из элементалей, – отвечает Роз.

Я недоуменно пожимаю плечами, и бармен решает сжалиться надо мной.

– Мало кто способен сливаться с магией Геи так, как элементали. Чтобы перемещаться по линиям, им не нужны врата. Их главная задача – как можно тщательнее очищать линии, чтобы поддерживать поток магии и по возможности исцелять все уязвимые места. Самые сильные элементали пытаются менять расположение линий и находить их стражей.

Вероятно, под «стражами» он имеет в виду изначальных Хранителей врат. Я смотрю на Роза.

– Значит, элементали – твои дальние родственники?

– В каком-то смысле, – говорит Роз. – Элементалей сумела создать Гея, прежде чем начала гибнуть.

– Вам стоит поболтать с Золой, – советует бармен. – Она из огненных, поэтому уверена, что справится там, где не смог Барли. Говорила что-то там про единство с земным ядром. Я не все понял. Пару недель назад тут была, но надолго не задержалась. Как всегда. У нее, конечно, не все дома, – он вертит пальцем у виска, – но все-таки в чем-то она может быть права. Феи говорят, что ветер уже переменился, они это чувствуют. Кто знает, может, как раз она-то нам и поможет. Нужно только ее сберечь.

Роз размышляет над этим, затем отодвигает свой стакан.

– Мы покинем город, как только заручимся поддержкой Западного Совета, но если найдешь Золу – не теряй ее из виду. Мы за ней вернемся. А между тем вы должны сотрудничать с Гнездами и согласовывать с ними свои действия. Нужно, чтобы Кошмары вернулись в Северную Америку. Передай это по всем каналам, что еще остались.

– Если позволите спросить, от чьего имени я должен передать послание?

– Я Сульфур, – отвечает Роз.

Бетти называла его спасителем, а сам Роз говорил, что он сильнее всех из Кошмаров. Судя по мгновенной реакции бармена, обе версии правдивы. Бóльшую часть разговора он и без того казался расслабленным, но после упоминания имени Роза бармен будто обмякает от облегчения. Я явственно чувствую в нем измождение повстанца, который оказался на стороне проигравших и которого вынудили залечь на дно высшие силы. Бармен смотрит на Роза как на луну, на волшебное созвездие, способное исполнить все его заветные желания и ответить на все молитвы.

Я перевожу взгляд на прочих посетителей, и до меня доходит: это и есть Гвардия, которую упоминала Бетти. Вот оно, сопротивление, желающее отвоевать врата у Хранителей, пока не поздно. Жизнь изрядно их потрепала, они измотаны, их ряды заметно поредели, но все же они здесь и готовы к бою.

– Ты жив, – говорит бармен так тихо, что мне, быть может, просто чудится.

– Пока что, – отвечает Роз. – Скажи мне, кто остался.

Все, что дальше, я пропускаю мимо ушей: список незнакомых имен и мест, о которых мне даже спрашивать лень. Поначалу я еще пытаюсь поспевать за беседой, но в итоге отвлекаюсь на свою выпивку и продолжаю оглядывать остальных повстанцев. Это тоже успевает мне наскучить, но тут бармен произносит кое-что, отчего я давлюсь напитком:

– Сейчас у канадской границы Шеннонам помогают Дауни…

Мой приступ кашля отвлекает их от разговора. Бармен поднимает руку, будто размышляет, не похлопать ли меня по спине, а Роз просто смотрит на мои мучения. Я наконец ухитряюсь вдохнуть по-человечески.

– Дауни, – выдыхаю я хрипло, – где они?

– Возле Великих озер, как я слышал, но точно не могу сказать.

Роз жестом просит меня объясниться, но меня и просить незачем:

– Дауни – моя девичья фамилия. Моя мать уехала из Орландо и исчезла, когда я сбежала с… – Я благоразумно не называю Нотта по имени, пусть даже бармен явно на нашей стороне. Не хочется, чтобы эта беседа превратилась в очередной спор из-за Адама. – А можно как-нибудь с ними связаться? Я хочу знать, туда ли она поехала.

Я не говорю «и почему», потому что у меня возникает тревожное чувство, что я наконец поняла ответ. Мама сказала, что, если я уйду с Ноттом, нам с ней придется проститься, но я знаю, дело было не в том, что она не одобряла наших отношений. Мама ведь никогда не пыталась помешать ему ухаживать за мной, несмотря на нашу разницу в возрасте и его предполагаемое послевоенное ПТСР. Она разорвала отношения со мной, потому что знала то, о чем сегодня рассказал мне Роз: стоит Снам сойтись со своими Кошмарами, для семьи уже не остается места. Она ждала, что я уйду с Ноттом и забуду о ней навсегда. Мама всегда знала, что я не совсем человек. Тошнотворная боль предательства выжигает мне нутро, и я залпом осушаю стакан, а потом еще раз.

– Могу попробовать разузнать, – обещает бармен. – Кого именно нужно искать?