Элизиум

Даже не глядя я чувствую, что Роз сверлит меня свирепым взглядом.

– Мне стоит знать, где мы?

– Мы, – цедит Роз, сердито подчеркнув это слово, – у меня в голове.

Я оглядываюсь и понимаю, что он не лжет. Роз снова в своем человеческом обличье.

– Это ты меня усыпил, так что нечего теперь жаловаться.

Роз пинается в меня водой. Судя по его лицу, он жалеет, что у нас под ногами не лава.

– Я же говорил тебе не звать меня так! Говорил тебе навсегда перестать звать меня этим именем. Ты заставила меня выбирать между твоей смертью и гнусными узами, которые связали нас. Как ты смеешь? Если бы ты не была нужна своему Кошмару, не была нужна мне, чтобы освободиться от оков Нотта, я бы позволил им сожрать тебя с потрохами.

Мне очень не хочется гадать, преувеличивает он или нет.

– Прости. – На миг Роз опешивает, и я ухитряюсь не поморщиться, повторив снова: – Прости меня. Их было так много. Я испугалась и сказала первое имя, которое пришло на ум.

– Сотри его из памяти. Прямо сейчас. Оно не должно быть первым и даже последним быть не должно. Просто… – Роз снова пинает воду, забрызгивая меня еще больше. Но я понимаю: дело не в том, что он еще больше разозлился, а в том, что вода прибывает. Она уже плещется у моих колен, и это немыслимо, учитывая, что мы на городском перекрестке. Мне вспоминается первый сон Роза, в котором я оказалась, и, видимо, Розу тоже, потому что он выпаливает:

– Ну почему каждый раз вода?

Он говорит это так громко и с надрывом, что я понимаю: вопрос обращен не совсем ко мне. Я смотрю на Роза, а он разворачивается и широким шагом идет прочь по затопленным улицам. Мне остается только поспешить за ним, и приходится повысить голос, чтобы плеск воды не заглушал мои слова.

– Ты боишься воды, – обвиняю я Роза. – Серьезно, Сульфур? Адское пламя, Хранители, боги – пожалуйста, и вот от такой ерунды у тебя поджилки трясутся? От воды? Я даже слегка разочарована.

Роз оборачивается ко мне так резко, что я чуть не врезаюсь в него. Приходится вцепиться ему в плечи, чтобы удержаться на ногах, и я замечаю, как он вздрагивает от моего прикосновения.

– Я говорил тебе, что чуть не погубил себя и Фараона, когда он отказался стать моим Сном, – говорит Роз, глядя мне за спину пустым взглядом. – Нотт уже знал, что не может потерять никого из нас, знал, что я нужен ему, чтобы начать войну. Он четко обозначил грань между моими нуждами и согласием Фараона. Он погрузил меня в подобный сон и позволил мне тонуть.

Услышав это, я чувствую, как мое сердце леденеет. Даже вода, которая уже доходит мне до бедер, не так холодна.

– Что?

– Три дня, – говорит Роз медленно и остро, будто каждое слово убивает его. – Он позволил мне тонуть три дня. Я не мог умереть, но и очнуться тоже не мог.

Роз открывает рот, будто хочет сказать что-то еще, но тут же захлопывает его, вырывается из моих рук и шагает дальше. Я беспомощно смотрю ему вслед, и слова колючей проволокой рвут мне горло.

Но произнести мне удается лишь:

– Тебе ведь было двенадцать лет.

Если Роз и слышит меня, то виду не подает.

Тысячу раз с тех пор, как Адам бросил меня умирать, я грезила о том, как изобью его до смерти, но теперь эта жажда возмездия выжигает меня изнутри скорее отчаянием, нежели гневом. Я хочу, чтобы он умер. Мне это нужно. Нужно знать, что он никому больше не причинит такой боли, какую причинил нам.

Роз застывает на месте.

– Прекрати.

– Да ничего я не делаю, – говорю я онемевшими губами.

– Я же чувствую, – возражает Роз и оглядывается на меня, сощурившись. – Гнев, который ты испытываешь за меня, – напрасная трата сил и нарушение прав Фараона. Защищать меня – его долг, а не твой, и твоим он никогда не будет.

– Нельзя вот так просто рассказать мне, что мой муж топил ребенка, и ждать, что мне будет все равно.

– Должно быть все равно, – настаивает Роз.

Я шагаю к нему и недоверчиво спрашиваю:

– Неужели тебе в самом деле плевать на всех, кроме Фараона? Серьезно? Вообще на всех?

– Я просто не могу иначе, – говорит Роз, не двигаясь с места, когда я подхожу к нему вплотную. – Я уже не помню, каково это. Я осознаю важность людей для моей цели, узнаю лица тех, кого могу выносить или на кого полагаться, но моя способность чувствовать большее испарилась, когда я встретил Фараона. У него все так же, и ровно так же будет у тебя. Любовь к другим людям отвлекала бы нас от друг друга, поэтому наша связь заглушает это чувство.

– А я? – спрашиваю я. – Я исключение, потому что я Сон?

– Ты для меня важна, – говорит Роз. – Я буду защищать тебя до тех пор, пока это не начнет угрожать благополучию Фараона. – Он не говорит прямо, что чихать на меня хотел, но в этом и нет нужды. Роз ждет некоторое время, позволяя мне осмыслить сказанное, а затем продолжает: – Я повторяю тебе снова и снова: когда мы найдем твоего Кошмара, тебя перестанет волновать все остальное. Твой вампир, твой призрак, твои мертвые драконы – все это лишь фоновый шум, просто ты пока этого не понимаешь.

– Ну а ты?