Элизиум

Кошки расступаются – не чтобы выпустить меня, а чтобы впустить кого-то еще. Стоит мне заметить иззубренные отметины, которые тянутся по ее горлу к уголкам рта, как я понимаю, что серьезно попала. Элизиум в ранние годы однажды служил приютом Шептуну. Статус домовладелицы защищал меня от его чар, но вот жильцам повезло меньше. Он за несколько минут проник в их разум и натравил их друг на друга. Когда все погибли, он отправился охотиться в другое место. После этой резни Элизиум поменял правила для безопасности местных обитателей.

Я пытаюсь отодвинуть Фалькора и загородить его собой, но он стоит на месте как вкопанный и тихо предостерегающе рычит.

– Эвелин из Элизиума, – говорит Шептунья, не обращая внимания на маленького дракона между нами. – Вернее, полагаю, ты звалась так прежде, ведь теперь ты очень далеко от своего поста. Тебе не стыдно? Лиманцзичи возложили на тебя священный долг, а ты отплатила им предательством. Оставить Элизиум было с твоей стороны по меньшей мере безответственно, если не непростительно.

– Мне плевать.

– Где же твое чувство долга?

– На помойке, где ему и место.

Она вздыхает и одаривает меня долгим жалостливым взглядом.

– Как же это по-человечески.

– По-человечески? – эхом повторяю я, слишком удивившись и поэтому не сумев промолчать. Хранители поняли, кто я, еще когда я разбудила Роза в Джорджии, а Гвардия предполагала, что я его Сон, пока не узнали, что я медиум. Довольно странно, что никто не потрудился сказать им правду. И я даже не знаю, защищают ли меня Роз с Бетти или же Хранители не хотят предавать огласке тот факт, что объявился новый Сон, которому предстоит слиться с Кошмаром в убийственный союз.

– Она наша, – говорит Фалькор, скаля пираньи зубы. – Мы не позволить тебе ей навредить.

Шептунья наконец пристально смотрит на него, и по характерному красному свечению ее глаз я понимаю, что она готовится разрушить его разум. Я прыгаю на нее, чуть не пнув на лету Фалькора, и со всей силы отталкиваю назад, вцепившись ей в горло. Этого хватает, чтобы на секунду отвлечь Шептунью, но на эту битву она явилась не одна. Я больше ничего не успеваю сделать: меня оттаскивают прочь. Не успеваю я моргнуть, как Фалькор бросается на Шептунью и рвет ей зубами и когтями лицо, а вокруг нас бушует синее пламя. Разразившись нескладными воплями ярости, стая разбегается, и я снова кидаюсь к единственному созданию, против которого у меня есть хоть какие-то шансы. Чья-то тяжелая рука снова хватает меня за плечо и дергает назад так сильно, что я чувствую, как у меня смещаются все позвонки. Фалькор мгновенно оставляет свою жертву и бросается защищать меня, и стоит ему прыгнуть, как я понимаю, что это ошибка.

Он слишком отвлекся на меня – как и всегда – и потому не замечает другую кошку, пока не становится слишком поздно. Тварь хватает его за основание крыла, раскручивает и швыряет в сторону, как ядро. С оглушительным хрустом Фалькор врезается в стену и падает на землю. Его задняя лапа дергается, сведенная сильной судорогой, голова безвольно обмякает, и узы, которыми я связала себя с ним в Сан-Франциско, лопаются с такой силой, что я чувствую привкус крови.

Проходит секунда, другая, а я все смотрю на изломанное тельце Фалькора. Жду, что он встанет, верю, что он вот-вот придет в себя. Три секунды. Четыре. Пять. Он не шевелится.

– Фалькор, вставай, – говорю я и сама не узнаю свой голос. Шептунья поднимается на колени рядом со мной, но сейчас она так мало меня волнует, что мне даже не страшно. – Фалькор. Авлин.

– Эвелин.

Но отвечает мне не Фалькор. Это голос Роза, исполненный ненависти столь же знакомой, сколь и опасной. Он идет к нам, на поле битвы, так спокойно, будто даже не видит, насколько противник превосходит нас числом. Я наконец отвожу взгляд от полупрозрачного трупа Фалькора и вижу, как Роз буквально разрывает одну из кошек напополам.

Как нож масло, он режет стаю – просто проходит сквозь нее, не встречая сопротивления, а затем хватает Шептунью за горло, выдавливая из нее жизнь не спеша, со смаком, – так, будто между ними есть некие личные счеты.

Я смотрю, как Шептунья пытается сопротивляться, считаю секунды до тех пор, пока ее гнев не перерастает в отчаяние и страх. Почти как кукла, она разевает и закрывает рот, а потом в конце концов замирает без движения.

– Фалькор мертв, – говорю я, и мой голос так пуст, что я сама едва узнаю его. – Он мертв. Роз…

Роз оборачивается ко мне, и его глаза черны от немыслимой ярости.

– Спи, Эвелин.

Земля уходит у меня из-под ног, и падать мне предстоит очень долго.

Глава 10

Я просыпаюсь, чувствуя, как капли дождя мягко барабанят меня по щекам. Я лежу на спине и смотрю на темно-серое небо и незнакомые окрестности. Тучи так низко, что я готова поклясться: они уже касаются крыш и вот-вот обрушатся прямо на меня. Я слегка ерзаю на месте, и мне в ухо тут же заливается вода. Улица, посреди которой я лежу, затоплена – вода не слишком высоко, а потому не опасна, но холод все равно пробирает меня до костей. Я перекатываюсь набок и поднимаюсь на ноги. Все тело ноет.