Элизиум

Я мчусь вперед, пока не начинает колоть в боку, затем перехожу на бег трусцой, но, кажется, даже не двигаюсь с места. Костлявые деревья вдали как будто бы не приблизились ни на шаг, горизонт выглядит все так же. Змей и западных ворот у меня за спиной уже нет, и только это служит доказательством тому, что я прошла хоть сколько-нибудь. Не в силах сдержаться, я часто оглядываюсь, чтобы убедиться в этом, но каждый раз вижу, что на песке не остается моих следов, и быстро отвожу взгляд: слишком уж жутко мне становится. Остается только смотреть вперед и пытаться идти дальше.

Повсюду царит недвижное безмолвие, и мне страшно говорить вслух, но в тишине мысли звучат только громче:

– Она не Сон.

Быть того не может. Однако, хоть я и не позволяю себе допустить подобную мысль, но все же понимаю, что это могло бы стать логичнейшим ответом на самые важные вопросы: зачем Нотт рисковал угодить в плен, только чтобы забрать у меня Сиару, и каким образом он ухитрился столько времени прожить без Меридиан и без меня. Сол не раз повторял, что Кошмар не может взять себе в пару второго Сна, но Нотт пытался убить Фараона, а значит, желает научиться заменять Снов. Он оставил меня Солу и взял Сиару себе.

Я вспоминаю Никога, Ясмин, агонию, которая питает силы Сола, и от мысли о том, что с этим миром ребенка познакомил Нотт, из моего горла рвется истошный крик.

– Я его прикончу. – От этого резкого, хриплого обещания лучше мне не становится ни на йоту. Горизонт все так же неизменен, и, глядя на него, я визжу: – Я его прикончу!

Минуты растягиваются в часы, сливаясь в бессмысленный гул. Я иду и иду вперед, и в конце концов перестаю чувствовать собственные ступни, а голени и бедра начинают ныть при каждом шаге, и мне приходится их разминать. В иное время я уже сдалась бы, но ярость подталкивает меня вперед, а ненависть помогает переставлять ноги и не сходить с пути. Мне плевать, как сильно я устала и сколько еще мне придется идти до катакомб. Нотт втянул в эту магию нашу новорожденную дочь, и за это я убью его во что бы то ни стало.

Девять, десять часов я иду по Пустошам. Наконец боль в ногах чуть стихает, превратившись в глубокую усталость, и я изо всех сил стараюсь рассеять туман, который уже окутывает мой разум. Вспоминаю по названиям все коктейли, которые знаю, с ингредиентами и пропорциями, затем перечисляю своих посетителей и жильцов «Элизиума». Называю и произношу по буквам все пятьдесят штатов, без особой уверенности вспоминаю их столицы и считаю, пока не немеет язык.

Мир вокруг остается прежним.

Спустя почти день пути я начинаю засыпать на ходу. Сначала пытаюсь взбодриться, щипая себя за предплечья, порой даже до крови, но через пару часов этого становится мало. Я снова начинаю говорить сама с собой, но от усталости меня уже бесит даже собственный голос. Мне хочется просто мирно отдохнуть в тишине и покое.

Каждый раз, когда злость начинает брать верх, я шепчу имя Сиары. Этого хватает, чтобы напомнить мне о цели, – по крайней мере, пока что. Наверняка временами я засыпаю на минуту-другую, но тело продолжает идти, и это главное.

На второй день в Пустошах я замечаю движение. Еще не успев сообразить, что произошло, я бросаюсь бежать – назад, туда, откуда пришла. От удивления меня накрывает приливом бодрости и адреналина, но только через четверть мили я понимаю, от чего вообще убегаю. Я разворачиваюсь и иду обратно, лихорадочно оглядываясь в поисках того, что потревожило безлюдную пустыню.

Где-то между мной и вечным горизонтом движется фигура, и она становится тем больше, чем ближе я подхожу. Это женщина – она бродит кругами на цыпочках. Краем глаза заметив меня, женщина застывает и смотрит, как я приближаюсь.

– Не останавливайся! – в ужасе кричу я.

Она таращится на меня, а затем бежит навстречу. Я сбавляю шаг, и, добравшись до меня, женщина разворачивается и идет рядом. Сказать ей о том, что останавливаться здесь нельзя, я не успеваю – женщина обвиняюще тычет в меня пальцем и говорит:

– Ты меня видишь. Как это возможно?

– Что?

– Ты в Пустошах, – слегка раздраженно продолжает она. – Как ты сюда попала?

– Так же, как и ты? – предполагаю я.

– Это вряд ли. Я уже по меньшей мере шесть лет как мертва.

Мой мозг не сразу осознаёт смысл сказанного.

– Так ты призрак.

– А ты медиум, и это значит, что тебе здесь не место.

– Я пришла сюда с двумя спутниками, но мы разделились.

– Выходит, ты заблудилась. – Женщина сочувственно цокает языком. – Ужасная смерть.

– Я не заблудилась. Я все еще на своей тропе.

Она улыбается, но больно уж жалостливо.

– Ну и как успехи в походе?

Эта дамочка не слишком-то вежлива, но мне так не хватает общения, что я не пытаюсь ее осадить.

– Ужасно. Я уже день с лишним иду, и здесь… просто ничего нет. – Я указываю на неизменный мир вокруг.