Эльксарим. Дети-киборги 2

Сеанс связи мог состояться в заранее условленный промежуток времени, но когда конкретно – подросток не знал, поэтому он вынужден был околачиваться рядом с устройством связи по два часа каждый вечер. Сеансы не происходили ежедневно, иногда между ними могла пройти целая неделя, но конкретные даты их нельзя было предугадать заранее, и панта постоянно должен был быть начеку. Разумеется, сам Трейдан не имел ни малейшего представления об информации, которая идёт через него. Это был какой-то незнакомый ему двоичный код, вроде азбуки Морзе, но не то, а устройство, которое доверили панте, представляло собой ретранслятор радиосигнала. Сигнал, посылаемый с гаттарийской базы, короткий, и не может напрямую достичь приёмника, что был у Рассела, и поэтому его нужно преобразовать и перенаправить. Кроме того, такая система ретрансляции затрудняет возможное (не дай, конечно, Бог) отслеживание сигнала. Так объяснили задачу Трейдану. Рассел сказал, им очень повезло, что он подвернулся. На его месте мог оказаться кто-то из специальных агентов президента, но так – даже лучше. Чем меньше лишних людей, тем надёжнее. А он – не лишний. Он здесь на своём месте, и его присутствие в Гаттарии абсолютно оправдано. И он как никто идеально подходил для этой работы. Милисенту, например, использовать было нельзя. Её семья на коротком поводке у военных: старшая сестра – эльксарим генерала, младшая – перспективная для армии панта, да если ещё принять во внимание их довольно тесное общение с Эви… Не мудрено, что Паркеры оказались по уши в «жучках». Чего не скажешь о Трейдане. Никогда, никогда с самого его раннего детства в их доме не находили ни малейшей подслушки. Хотя честно, искали. Трейдан ни разу в жизни не контактировал ни с чем секретным (вплоть до недавних событий): ни разу не видел эльксаримов, не встречался с военными. Даже его исчезновение в ближайшие дни не внушало никаких опасений: он подросток из неблагополучной семьи, какие нередко убегают из дому, пытаясь начать самостоятельную жизнь. Вот, попытался – у него ничего не получилось, и он приполз обратно к мамочке, поджав хвост. Трейдан усмехнулся, вспомнив эту легенду. Он был уверен: военные обязательно заберут его, не пройдёт и месяца! И тогда ему не придётся больше возвращаться в эту провонявшую перегаром и гнилью помойку. А пока надо сосредоточиться на доверенном ему сверхсекретном задании. Панта был чрезвычайно горд собой. Подумать только: от него зависит свержение Андрии! Если прервётся сообщение, противостояния остановятся, и всё пойдёт прахом. Главное – беречь ретранслятор, как зеницу ока. Никогда ещё Трейдан не чувствовал на себе столько ответственности. Размечтавшись, он не сразу заметил протяжный писк прибора.

– Ой! Чёрт, чёрт, чёрт…

Нужно было срочно включать ретрансляцию: у подполковника всегда мало времени, пока генерала нет рядом. А он, разиня, на автомате включил музыку, расслабился…

– Я сейчас, сейчас всё будет… – зашептали губы мальчика.

Он подполз на пузе к ретранслятору и, подкрутив ещё раз ручки, щёлкнул пару раз тумблерами. Всё в порядке. Сигнал идёт. Мятежники могут на него рассчитывать.

Милисента разделась и, кинув одежду в стирку, погрузилась в ванну, которую для неё заботливо приготовила мать. Она специально попросила побольше пены. В руке у девочки была спрятана бумажка. Улёгшись так, чтобы максимально заслонить пространство под собою на случай наблюдения сверху (чем чёрт не шутит, у генерала ведь ничего святого нет), панта развернула послание. Оно гласило: «Меон в порядке. Уничтожь этот фантик». Снова скомкав бумажку, Мисси фыркнула и погрузилась вместе с ней под воду. На душе у неё стало вдруг так радостно, что любая мелочь вызывала смех. «Уничтожить фантик! Ну и хохма!»

Пассажирский скорый поезд мерно отбивал колёсами незатейливый дорожный мотив. Пассажиры коротали время, кто в телефоне, кто в газете, а кто дремал, отгородившись от окружения наушниками. И вдруг атмосферу расслабленного спокойствия прервал резкий вскрик, перешедший в судорожные осиплые стоны. Люди разом вздрогнули, зашептались, принялись оглядываться по сторонам. А мужчина в длинном пальто, обронив свою шляпу, вскочил и кинулся к выходу, где замер у окна, низко склонив свою голову. Он тяжело дышал, песочного оттенка волосы на его голове сбились сверху, а с боков слиплись от обильно проступившего пота. Подошла обеспокоенная проводница.

– Мужчина, вам плохо?

– Ничего… Всё в порядке… – дрожащим голосом ответил Лихтенберг.

Он пошарил в кармане, выудил упаковку таблеток и сунул одну себе в рот.

– Вам принести воды?

– М-м.. Мгму… – промычал он, мотая головой, и с напряжением сглотнул.