Элли и Звери

И это злит еще сильнее. И заводит.

Коза такая! Обманывает! Бесит! Бегает! А теперь еще и возмущается! Ну это же ни в какие, бл*, ворота!

Дверь вип-кабинета закрывается.

Димас выпускает Элю на волю, и она тут же взвивается, разворачивается к ним двоим, стоящим у двери и смотрящим на нее ну очень даже однозначно.

Она кажется совсем маленькой рядом с ними, двухметровыми парнями, взъерошенным воробушком с яростно блестящими глазками.

Она хочет что-то сказать, но не успевает.

Братья перебивают ее, начиная орать практически синхронно.

- Ты не охерела, Котена? – вопрошает Ромка, разглядывая ее зло и жадно, - ты какого хера такие вещи…

- Говоришь такое? – подхватывает Димас, делая короткие вдохи, словно ее запах почувствовать хочет, насытиться, - ты вообще понимаешь, что ты…

- Творишь, бл*??? – орет уже Ромка, шагая к ней, заставляя синхронно отступать к дивану. – Да мы весь город…

- Объездили! – наоборот, тише, змеем, шипит Димка, тоже топая к ней, - на кулак нарвались, до сих пор дышу с трудом, а если б мы…

- Его покалечили? – Рычит Ромка, малость преувеличивая свои способности, но чего только не скажешь, чтоб дать бабе вину почувствовать! – Чуть-чуть из-за тебя…

- На нары не загремели! – добавляет Димас, а Элли, похоже, проникнувшись ситуацией, когда поневоле стравила мужчин из-за своей прихоти, прикусывает губку и краснеет.

Вся ее ярость за их бесцеремонное поведение до этого, и потом в клубе, уступает место раскаянию. По крайней мере, выглядит она слегка виновато. И до охерения соблазнительно. Глазищи на пол лица взволнованные и испуганные, губки накусанные полуоткрыты, переводит взгляд с одного злого лица на другое. Дышит тяжело.

А братья только распаляются от этого! Им много чего еще хочется сказать ей, хочется привлечь к ответу, чтоб поняла, что они испытывали, когда бежали за ней, когда ехали к Сереге, и потом искали по всему городу!

От них так и прет этой яростью, злостью.

Они думают, что она сейчас начнет оправдываться, огрызаться и готовы к этому!

И потому совершенно офигевают, когда она выдыхает, делает шаг от дивана к ним близко, и…

Начинает расстегивать ремни на джинсах. Одновременно. Пальчиками правой и левой рук.

Смотря им в глаза.

Виновато и… Горячо.

Братья застывают столбами, настолько неожиданно для них ее поведение.

А Элли действует быстро.

Пальчики рук умело и синхронно расстегивают болты на джинсах, проводят по уже напряженным членам… Делая их еще напряженнее.

Элли смотрит в глаза то одному, то второму брату, гладит их через белье, сжимает.

Они дышат все тяжелее, жадно рассматривают ее лицо, ее грудь в вырезе майки.

А потом Дима молча кладет ладонь ей на плечо и толкает вниз.

На колени.

29. На колени.

Вот сказал бы мне кто еще год назад, уже даже после моего неожиданного эксперимента с двумя мужчинами, что я вот так вот безропотно, спокойно и даже с удовольствием встану перед ними на колени…

Я бы, наверно, только у виска покрутила пальцем.

А еще, вполне возможно, что и вмазала бы по физиономии.

Потому что это уже чересчур. Это уже финиш.

Перед одним – да. В сексе все можно, если хочется обоим.

Но вот так… Перед двумя сразу…

И чтоб с кайфом. И предвкушением…

Я ведь сразу поняла, кто меня прихватил в темноте ночного клуба.

По запаху, по характерному движению рук.

И потому сопротивлялась, конечно, но для вида больше.

И, в принципе, знала, чем все мое бегство закончится.

Потому что бегала я понарошку. И сама это понимала.

А вот когда осталась наедине с ними…

И поняла, что, в самом деле, могло произойти несчастье, и братья на эмоциях могли затеять драку, и даже серьезную, с Сергеем Юрьевичем…

Вот это я завернула! Вот это я … Ну чего ж я за овца такая, а? Не думаю о последствиях! Не думаю!

Все игра мне!

А, между тем, у Ромки на скуле синяк! Свежий! И нос, кажется, припух. У Димки видимых повреждений нет, но кто его знает…

И злые они, такие злые! Так начали кричать на меня, что я испугалась… Реально испугалась. И возбудилась.

Они стояли передо мной, с одинаковыми выражениями ярости на одинаковых лицах, такие жаркие, такие взъерошенные, такие напряженные, кулаки сжимали, сдерживая себя…

Ну кто бы не возбудился? Только снегурочка. Да и та бы растаяла.

Я вот растаяла.

И сделала то, что сделала. И, судя по их лицам, они офигели.

Когда Дима опускает меня на пол, ставя на колени между ними, я не сопротивляюсь. И не прекращаю ласкать их. Они больше ничего не делают. Позволяют мне проявить самостоятельность. Искупить свою вину.

И я искупаю. Мне самой хочется. До боли между ног.

Такой, что требуется прикоснуться. Вот только не судьба пока. Обе руки заняты.

Я освобождаю члены из белья, глажу их, провожу синхронно вверх и вниз, вызывая какие-то одинаково шипящие звуки из губ Зверят. Воодушевленная, делаю так еще раз. И еще. И еще. Добиваясь того, что они начинают толкаться мне в ладони.

И это… Черт… Это горячо до невозможности! Это остро! Это больно!

Спазмы в низу живота еще сильнее, я тоже тяжело дышу, не свожу взгляда с их лиц, жадно рассматривающих меня у своих ног со своими членами в руках.

И, судя по их глазам, это невероятно заводит!