Элли и Звери

Голоса становятся все громче, но дверь в коридор предусмотрительно Дима закрыл, поэтому я слышу только интонации. Не очень добрые.

Кто же это там подвалил с утра-то?

Закуриваю, первый затяг буквально прочищает мозг. Не то, чтоб я много курю, и не то, чтоб часто… Но после такой ночи прямо требуется.

Подтягиваю повыше простынь и рассеянно думаю о том, что я, наверняка, выгляжу сейчас редкостной шалашовкой. Вся помятая, искусанная, истерзанная, на развороченной в хлам кровати. Да еще и с сигаретой. Ужас…

Но о морали надо было думать немного раньше, еще до того, как я с двумя парнями в постель легла.

Так что… Чуть больше разврата – чуть меньше… Пофиг…

Я опять затягиваюсь, поудобней усаживаюсь на кровати, выдыхаю дым в потолок.

И вот в таком виде: растрепанной, разморенной, курящей, кутающейся в несвежую простынь, меня и застает отец Зверят.

То, что это их отец, становится понятно с первого взгляда.

Высоченный, подтянутый, с суровым выражением властного мудака на очень даже интересном лице…

Тут генетическую экспертизу проводить не требуется.

И, вот что я вам скажу, если мои Зверята будут в его возрасте выглядеть так же… Черт, мне заранее жаль их жен. Потому что девок от них придется палками отгонять. Любят у нас бабы суровых властных мудаков.

Немного царапает меня эта мысль, про будущих жен моих зверят…

Что, Элька, себя вообще рядом с ними не видишь в будущем?

А, похоже, что и нет.

В основном, потому, что я нас по отдельности не вижу. Только втроем. А это – утопия. Значит, то, что у нас происходит – временно. И закончится.

И, судя по говорящему взгляду властного мудака – именно сейчас закончится.

Он молча изучает меня, расчленяя буквально на мелкие детали, просвечивая, как рентгеном.

Я только подбородок задираю выше, прищуриваюсь. Потом демонстративно затягиваюсь.

Зверята, стоящие за его спиной в чем мать родила и тоже разглядывающие картину маслом, но почему-то без напряга, а наоборот, с интересом, надо отдать им должное, в себя приходят очень быстро.

Дима тут же идет ко мне, прихватив по пути плед, и заботливо укутывает мои голые плечи. Да так и остается сидеть рядом, положив руку на бедро и чмокнув легонько в висок.

- И че? И чего ты тут хотел увидеть? - Одновременно с демонстрацией Димки рычит Рома, тоже двигаясь в мою сторону и подхватывая спортивные штаны.

- Да все, что мне надо, я уже увидел… - Басит их отец, смотря уже не на меня, меня он вообще игнорирует, как нечто невероятно мелкое и явно недостойное его внимания. Он переводит взгляд с одного своего сына на другого и очень четко подмечает все малейшие признаки бунта.

- Тогда тебе пора? – говорит Димка, - у тебя там… Чего? Заседание? Совещание? Презентация? Встреча с банкирами? С пенсионерами?

- Не тебе указывать, щенок, куда мне пора, а куда нет! - Рявкает властный му… Мужик, сразу агрессивничая.

Ничего себе! Это если он так же встречи с пенсионерами проводит ( а кто он, кстати, вообще?), то , наверно, там скорой надо дежурить. А то всякие несчастные случаи, инфаркты, инсульты вполне вероятны с таким криком…

- Мне вчера позвонили… Сообщили… Я думал, ошибка! Я думал, вы за ум взялись наконец-то!

- А с какого это хера ты вообще за нами слежку приставил? – Ромка подхватывает сигареты, закуривает, щурится сквозь дым на отца. Очень зло.

А я наблюдаю за происшествием словно со стороны. Как за спектаклем. Словно меня это не касается…

А меня это и не касается!

Это их, Зверят, отношения с отцом! Я даже выслушивать это все не обязана!

Но просто я голая, а перед незнакомым взрослым мужиком щеголять в одной простыне… Я, конечно, как выяснилось недавно, очень развратная барышня, но границы все же имею.

Атмосфера в комнате сгущается. Зверята злятся, бесятся, это чувствуется. Так же, как и то, что они против своего папаши – щенки. И вся их злость, все их нападки – это так… Покусывания за хвост.

По крайней мере, мне так пока что кажется.

- Я не следил. Просто надо вести себя скромнее, и не трахать одну шлюху на двоих прямо в вип-кабинете клуба, который принадлежит моему знакомому.

- Выкупил, что ли? – хмыкает Рома, не комментируя слова «трахать» и «шлюха».

А вот это меня задевает. И сильно.

Так, что в этот конкретный момент мне становится плевать на выставленные мною же самой себе границы, поэтому я просто выворачиваюсь из лап Димки, встаю, придерживая простынь на груди, и прохожу мимо замершего отца семейства в ванную, прихватив по пути футболку Ромки.

- Котен… - подает голос Димка, но я не реагирую.

- Отец, какого хера тебе надо, а? – тут же повышает голос Ромка, - мы уже год у тебя бабла не берем! Работаем! Живем сами! И назад не просимся! Отвали уже от нас!