Эллинистическая цивилизация

Если бы текст на этом заканчивался, то он сообщал бы нам то же, что и сотни других подобных посвящений в прозе и стихах, сохранившихся в надписях или в сборниках, например в «Придворной антологии». Но текст продолжается: больше половины эпиграммы — то, что посвящено статуэтке Нике, — открывает новую тему, связанную уже не с богом Аресом, а с царем Магасом, которому Эвполем посвящает фигурку Победы, словно бы царь был богом. Он открыто говорит об этом, ясно давая понять, что государь — спаситель (подобно тому как его отчим Птолемей I — Сотер) своего царства и тех, кто в нем живет — народов, то есть ливийских племен, всегда занимавших большую часть Киренаики среди владений греческих полисов, и самих этих полисов, которые в оригинале называются ptoliethra, замечательным древним словом, заимствованным из языка поэм.

Как видим, это стихотворение, выдающееся по своему поэтическому достоинству в оригинале, не является обычным посвящением. Помимо сопровождения обычного и традиционного поступка жертвоприношения богу, совершаемого в его храме, свидетельствующего о живучести верования и культа, это посвящение приравняло к богу живого царя, правящего царя, любимца Победы, которая берет его под свое крыло и которая сопутствует ему «как особая привилегия», помогая царю защищать его народы. Значимо само слово «привилегия»: это термин, которым в древних текстах и поэмах Гомера обозначалась полагавшаяся богам, царю или вельможам лучшая часть урожая, священных жертвоприношений или военных трофеев. Между Победой и царем происходит своего рода совершенно недвусмысленная сделка: статуэтка Нике посвящается царю как причитающийся ему дар, и в то же самое время Победа, божественное существо, оказывает покровительство Магасу, чтобы он завершил свою спасительную миссию в отношении наследия, которое он на себя принял. Последний, удивительно плотный стих поясняет, что входит в это наследие: скипетры, символ власти (множественное число, несомненно, выражает скрытое притязание на Египетское царство, «присвоенное» его младшим сводным братом Птолемеем И, помимо права на Киренаику, которое Магас уже осуществлял); народы (тот же самый термин, которым в папирусах обозначали египетских феллахов: речь идет о варварских землях, которые были царской собственностью, так же как и те, кто их занимал); и наконец, города, греческие государства Ливии, Кирена, Барка, Эвгеспериды, которые владели большими территориями и с которыми государь поддерживал двойственные отношения, предполагавшие определенное подчинение, но которые не были его подданными. В целом четыре строки эпиграммы Эвполема, в которой узнается сжатый и яркий стиль великого поэта-киренейца Каллимаха, написанные около 280 года до н. э., дают нам представление об эллинизированном государе одного из его приближенных в тот момент, когда греческий мир вынужден был признать этот образ.

* * *

Существенная черта этого образа — соединение царя с Победой. Она — привилегия царя, качество, которое отличает его от всех смертных, знак особого расположения богов. Это было древнее представление греков: оно есть уже в поэмах Гомера, где играет главную роль. Какими бы достоинствами ни обладал человек, он ничего не мог, если божество не оказывало ему поддержки. Конечно, необходимо быть храбрым, но необходимо также — причем в первую очередь, — чтобы ваша храбрость пользовалась милостью богов и не противоречила судьбе. Глубокая мудрость греков выражала идею, основанную на опыте, что всякая человеческая деятельность, если разобраться, всегда несет в себе элемент непоправимой случайности. Поэтому успех, в котором никогда нельзя быть уверенным, казался им очевидным знаком, что деяние и тот, кто его совершает, пользуются благосклонностью богов. Именно поэтому они придавали такое значение атлетическим состязаниям: одержанная на них победа была признанием не столько исключительных физических возможностей, сколько яркой демонстрацией оказываемой богами милости. Поэтому она делала честь не только победителю, который по праву гордился полученной привилегией, но в то же время и его полису, который тоже чувствовал себя отмеченным Судьбой в лице одного из своих сыновей.