Элоиз

Так они и жили. Чарльз мрачнел при одной только мысли, что поместье Трелони останется без своих обитателей, а Джулиана не смела давить на него, понимая, что иначе нанесенная рана будет разрастаться и их брак распадется. Оставалось только молчать.

А Чарльз уже мысленно прощался со своим родовым гнездом, оплакивая его. Денег у него было предостаточно, но дом и земля требовали постоянных вложений. И все ради чего? Династия оборвана, и нет смысла вкладываться в древний род, у которого не будет продолжения. Время Трелони закончилось. Элоиз выйдет замуж и возьмет другую фамилию. Да и Джулиана не прикипела сердцем к поместью. Так думал сэр Чарльз. Супруга его не расположена нести этот огромный груз ответственности, приносить себя в жертву. Поддержание чести семьи требует огромной дисциплины и каждодневных усилий, да и Элоизу Джулиана не желала обременять бессмысленными обязательствами, превратившимися в анахронизм. Что до Джулианы — та поклялась себе, что, если муж умрет раньше, она передаст особняк Национальному тресту.

В итоге так и случилось. Элли говорила мне, что это был самый правильный поступок в жизни матери.

Глава четвертая

Я постучала в дверь. После смерти Чарльза Джулиана переселилась в небольшой домик на территории поместья. Меня смущали аристократизм и безукоризненность убранства — правда, с легким оттенком обветшалости. Признаться, такая реакция с моей стороны — всего лишь оборотная сторона моего собственного снобизма. А Джулиана заслуживала всяческого уважения. Она была теплым, располагающим к себе человеком, несмотря на аристократическое происхождение, высокосветские интонации и абсолютную уверенность в себе — уверенность, укорененную в принадлежности к одной из самый древних, овеянных романтическим ореолом семей из всех, которые только существовали в Корнуолле. Эта женщина притягивала к себе, и хотелось рассмотреть каждый стежок на гобелене ее жизни.

Джулиана прекрасно выглядела — и это несмотря на то, что она тяжело переживала смерть дочери. Джулиана была высока, стройна и всегда носила блузы, отороченные рюшами, с высокими воротниками, и длинные струящиеся юбки. Пышные густые волосы серебристого оттенка — прямо как у Снежной королевы — были сколоты на затылке и ниспадали волнистым, подернутым инеем седины водопадом. Даже в свои семьдесят пять она была красива. Настоящая корнуоллская нимфа во всем своем изяществе. Дриада, присевшая у священного колодца, расчесывающая свои волосы, способная даже в таком возрасте взбудоражить воображение мужчины.

Джулиана предложила мне чаю, и слуга (один из двух преданных ей слуг, пожелавших остаться с ней) накрыл стол. Мы расположились в уютной гостиной. Джулиана говорила про Элоиз.

— Ах, Кэти, ведь ей было гораздо лучше. Да и врачи сказали, что у нее наступила ремиссия.

— Но вы же понимаете, что речь шла только об отсрочке. Джулиана, вы не могли не понимать, что болезнь неизлечима.

— Да, конечно, но она была так жизнерадостна, так жизнелюбива.

— Да, конечно. Но ее болезнь — штука коварная: обычно развивается очень стремительно. Честно вам признаюсь, у нее были боли, и мы говорили с ней про это. Элоиз принимала обезболивающее. Мы могли сколько угодно себя уговаривать, но все знали, каков будет исход.

Джулиана испытующе посмотрела на меня.

— Кэти, вам не кажется странным, что меня не оказалось тогда рядом?

— Вы имеете в виду — в момент ее смерти?

— Да. Ведь мы были так близки. Она очень хотела, чтобы я была рядом, когда это… произойдет.

— Да, но как вы могли? Все произошло слишком быстро. Вы бы просто не успели.

— Да, вы правы, — сказала Джулиана с какой-то странной интонацией. — Скажите, Кэти, вот человек тяжело болен, но почему он вдруг умирает так, словно у него случился сердечный приступ? Все это кажется мне неправдоподобным. Я виделась с Элоиз в тот день утром. Мы пили кофе, я общалась со внуками. Элоиз была в прекрасном расположении духа — ведь доктора сказали, что у нее ремиссия. Вы же знали, какая она. Такая позитивная, уверенная, что прорвется. И вдруг через три часа Элоиз умирает. Нет, я решительно не понимаю.

Я даже и не знала, что ответить на это. Ведь у меня тоже были сомнения на этот счет — какое-то смутное беспокойство, тревога. Опять же — эти странные ночные кошмары. В то же время я знала, что если поддамся настроению Джулианы, то провалюсь в паранойю. И что она имеет в виду? Что моя дорогая подруга умерла не от рака? Это после стольких-то лет, когда все было уже определенно и безнадежно? Конечно же, Элоиз умерла от рака. Все остальные предположения просто нелепы.

Я все-таки спросила Джулиану, действительно ли она считает, что ее дочь умерла каким-либо другим, противоестественным способом. Разве нужно было проводить вскрытие, чтобы получить подтверждение того, что все и так знали? Что Элли умерла от опухоли, которая дала метастазы по всему организму. Эта страшная болезнь прокралась в ее легкие, позвоночник, мозг.

Выслушав меня, Джулиана печально покачала головой.