Элохим

– Ваше Величество, справимся, если чуточку поднять налоги на имущество. Напомню, что три года назад, после засухи, мы сократили все налоги на треть. Теперь, когда народ процветает, не помешало бы их повысить на столько же. А еще ввести новые налоги, например, на продажу мяса, масла, шерсти.

– Люди станут роптать, – сказал Эл-Иазар бен Боэтий.

– Не станут. Я объясню народу. Выступлю перед ним в последний день Хануки. И вы обещали мне свою поддержку.

– Договоренность остается в силе, – подтвердил Первосвященник.

– Симон, ты меня знаешь. Если понадобится, я извлеку все золото Дворца, но дело доведу до конца. Продам желтый бриллиант парфянскому царю.

– Надеюсь, дело не дойдет до этого, – сказал Первосвященник.

– Ну что тогда, дорогие гости! Пора нам пировать. Как там, Пато, столы уже накрыты?

– Все готово, абба. Люди давно ждут нас.

– Ну, в таком случае нечего медлить, – сказал царь. – Пройдемте к столу!

Он встал с трона, спустился по ступенькам и, пройдя мимо, снял корону и небрежно повесил ее на макет Храма, а затем направился к дверям. Принц Антипатр ринулся за ним. Царь, заметив его, тихо прошипел:

– Эти иудеи такие неблагодарные твари! У тебя все готово?

– Да, абба. Виночерпий уже предупрежден.

Все последовали за ним.

Уже во дворе, между Августовым и Агриппиевым домом, Йешуа бен Сий сказал рабби Иссаххару:

– Рабби, кажется, вы все еще не в духе.

– Нет, нисколько. Дело доброе. Но не могу утверждать то же о намерениях царя.

27

«Силы у тебя человеческие». Предупреждение Габри-Эла все время звучало в ушах Элохима. «Твой настоящий враг там, в Иерусалиме – царь Ирод». Элохим взглянул на город. Было темно. Он мог различить лишь огни царского Дворца.

– Ничего не видно? Позвольте помочь.

Элохим услышал знакомый голос юноши. Тот вышел из пещеры и сел рядом с Элохимом на камень. Элохим посмотрел на его родинку. Она была у него на левой щеке, и Элохим понял, что это Азаз-Эл.

– Силы ведь у тебя человеческие, – повторил Азаз-Эл его мысль. – Вот в эту самую минуту царь Ирод и его гости переходят из одного дома в другой. Пировать! Твой враг тоже попал в безысходное положение. В тупик, в некотором роде. Но ищет выхода по-своему. Строит, пирует. И не подозревает, что мы тут сидим и говорим о нем.

– Благодарен за помощь.

– Благодарен!? Мне, Азаз-Элу!? Вот за что уважаю тебя, Элохим. Избранник Бога, а благодарен Азаз-Элу! И не побоялся Его гнева?

– Я никого не боюсь, хоть и силы у меня человеческие.

– Молодец! Потому он тебя и избрал.

– Послушай, оставь этот покровительственный тон и перестань выставлять мне оценки как школьнику.

– Ладно. Давай поговорим, как равный с равным. Как мужчина с мужчиной.

– И о чем же ты хочешь поговорить?

– О том, что настоящего мужчину интересует больше всего. Разумеется, после женщин.

– О Боге?

– Угадал. Но хочу предупредить. Без всяких задних мыслей. Типа сбить тебя с верного пути. Ты уже успешно прошел Его испытание. А Он, как говорил твой отец, испытывает лишь однажды в жизни. Ему некогда тратить свое драгоценное время дважды на одну и ту же персону. И у меня нет власти подвергать одного и того же человека дважды искушению. По-крупному, конечно. Не по мелочам.

– Не по мелочам, говоришь?

– Не беспокойся, вопрос о Боге не мелочь. Вот скажи мне. Одни верят в Бога. Их большинство. Другие нет. Их мизер. А третьи не знают, верить или не верить. И их немало. А как ты?

– Я не могу не верить.

– Никто в мире еще не отвечал так. Теперь я благодарен тебе. Твой ответ показывает, насколько серьезно ты относишься к Нему. И не только к Нему, но и ко мне. «Не могу не верить». То есть может быть, хотел бы, но не можешь. Как бы вера в крови. С рождения. Правильно я тебя понял?

– Отчасти.

– Наиболее мыслящие люди, не иудеи конечно, а в основном немцы и французы…

– Кто, кто?

– Ну, галлы и германцы, как те, что служат у Ирода. Так вот, они то доказывали, то опровергали существование Бога. Наконец, один толковый англичанин пришел и сказал, что бросьте заниматься х*йней, человеческий разум не в силах ни доказать, ни опровергнуть существование Бога. Потом один чокнутый немец воскликнул: “Gott ist Tot!”. Мол, важно не то, что Он есть или Его нет, а важно то, что Он мертв. Другой чудак, не немец, не англичанин и не иудей, а черт его знает кто, смесь всего непонятного, пошел еще дальше и сказал: «Нет Бога или есть, не могу сказать. Но Он умер для меня». Ну ты понимаешь, насколько важно каждое слово, каждая буква, так сказать, каждая запятая в такого рода высказываниях. Как в том приговоре: «казнить, нельзя помиловать». Переставь запятую, и ты получишь прямо противоположный приговор. Понимаешь?

– Понимаю. От того, как решается вопрос о Боге, зависит судьба человечества.

– Правильно мыслишь, Элохим. От иудейского «В начале сотворил Бог небо и землю» до немецкого «Бог мертв» пройдет одна великая цивилизация. С немецкого «Бог мертв» может начаться, а может и нет, совершенно иная цивилизация. Но это дело будущего. Вернемся к тебе. В твоем ответе прозвучала также какая-то грусть. Не ошибся?