Элохим

Верхний и Нижний города были обведены стеной еще в древности при царях Давиде и Соломоне. А вторая городская стена была возведена вокруг Акры Иезекией и Манассием и перестроена Неемией после возвращения из вавилонского плена. Но город давно перешагнул за эти стены. Его предместья настолько разрослись, что теперь доходили до Голгофы, а на севере Акры охватывали всю Безету.

– Тоже слышал, – сказал Элохим. – Стена пойдет от северо-восточного угла Храма, охватит всю Безету и дойдет до Западных ворот. Но успеет ли Ирод ее построить?

– Кажется, Ирод будет строить до гроба. Несомненно, он оставит после себя много великих памятников. Вроде бы, это самое лучшее, что есть в нем.

Так беседуя между собой, они перешли из одного двора в другой. Еще утром Элохим оставил своих телохранителей за воротами Крепости. Они подали ему коня. А Учитель сел на своего мула. И, следуя вдоль древних городских стен, они отправились в сторону Храма. Снег на дороге за день растаял и превратился в слякоть.

Сумерки незаметно перешли в темноту. На небе замерцали звезды. Нетронутый снег на крышах и заборах все еще белел при лунном свете. Тишина в темноте располагала к раздумьям. И они некоторое время ехали молча, Элохим с Г.П. впереди, а телохранители сзади.

Элохима не оставляли мысли об Ольге. Особенно с той минуты, как он представил Елену Прекрасную в ее образе. Красивее Ольги он не видел никого в жизни. «Достоин ли я ее красоты?», – невольно спрашивал Элохим самого себя. Но не мог ответить.

От мыслей об Ольге его отвлек Г.П.

– Давно, Элохим, мы с тобой, вроде бы, не встречались вот так наедине.

– Да, Учитель, кажется, в последний раз виделись во время осады Иерусалима. Не верится даже. Прошло столько лет.

– Время летит быстро, – согласился Г.П.

– Учитель, я всегда восхищался вами. Я не знаю другого человека, кто мог бы, как вы, представить обычные вещи в неожиданном свете. Я все еще думаю о том, какой же чертой должен обладать мужчина, чтобы стать достойным наипрекраснейшей женщины в мире? Простой ответ, вроде бы, говорит, что он должен обладать в совершенстве всем тем, что делает мужчину мужчиной. Ну, скажем, такими чертами, как храбрость, мужество, рассудительность. Но опять-таки, какая из них равноценна красоте Елены?

– Трудный вопрос. Лет десять назад я думал, что вроде бы существует какая-то одна черта в мужчине, равноценная красоте в женщине. Ею, я полагал тогда, является способность мужчины быть верным своему слову, поскольку через это проявляются прочие мужские достоинства. Но теперь я считаю, что, скорее всего, нет такой одной черты, благодаря которой мужчина мог бы стать достойным наипрекраснейшей женщины в мире. И теперь вопрос для меня не стоит так, чтобы найти равнозначную мужскую черту. Меня волнует другое.

– А что именно?

– Каков ответ человечества греческому изобретению образа Елены, если сами греки, вроде бы, не сумели его найти? Вот что меня интересует.

– И к чему вы пришли?

– К тому, что человечество имеет лишь два ответа. Один иудейский. Другой неиудейский. Иудейский ответ есть Мешиах, Великий Царь и Высший Священник Эл-Элйона. Неиудейский – Нимрод, Владыка Мира и Великий Богоборец. Оба столь же значимы, сколь и образ Елены. Но говорят не столько о мужских достоинствах, сколько об их миссиях в мире. Оба призваны сыграть великую роль в истории. Один с Богом, другой вопреки Богу.

– Но Нимрода уже нет в живых.

– Да, но образ его, образ Владыки Мира и Великого Богоборца, вроде бы, жив. Александр Великий, Гай Юлий Цезарь пытались стать новыми Нимродами. Александр даже провозгласил себя Богом. Еще многие будут стремиться к владычеству над миром. Человечество жаждет Нимрода так же сильно, как и Мешиаха.

«Поразительно, как же близко перекликаются эти слова с высказываниями Азаз-Эла и рабби», – подумал Элохим и спросил:

– Зачем?

– Затем, чтобы спастись. Мешиах спасет людей от грехов, а Нимрод – от гибели.

– Разве человечеству угрожает гибель?

– Видишь ли, жизнь на Земле временна. Она горит в человеке, зверях и растениях, вроде бы, как пламя свечи, которое может задуть малейшее дуновение. Точно так же незначительное изменение в глобальных условиях, скажем, повышение жары Солнца, может привести к гибели всего живого. Это одно. С другой стороны, жизнь на Земле зажжена Солнцем. Она доставлена на Землю на кончике солнечного луча. Все живое тянется к Солнцу. Хрупкая травинка преодолевает мертвую твердь и сквозь нее пробивается к Солнцу. Вот насколько сильна жизнь, будучи, вроде бы, хрупкой и нежной. Но Солнце рано или поздно угаснет, чем и отмерено время жизни на Земле. Жизнь обречена на смерть. Надо успеть спасти ее до истечения отпущенного нам времени.

– Успеть найти другое солнце и другую землю?

– Может быть, Элохим. Человек сейчас прикован к Земле, но его спасение там, наверху, в небе. Это первым, вроде бы, понял Нимрод. Он строил свою пирамиду до небес не только для того, чтобы занять место Бога, но и вырваться к небу из оков Земли. Найти там другое солнце и другую землю.

– Потому и назвали его Богоборцем?