Ельцин как наваждение

Руслан Имранович – человек образованный и очень неглупый (ум и образование, увы, не всегда соседствуют, но у него в этом плане все гармонично). Впервые я встретил его у нас в редакции, куда тот приходил со своей очередной статьей о рыночных новациях за рубежом. После, мы даже путешествовали вместе по БАМу на агитпоезде «Комсомольская правда». В наших журналистских кругах Хасбулатов слыл новатором. Наверное, так оно и было. Я его трудов не читал, а потому не могу судить о нем как об ученом. Хотя знакомые экономисты (а их у меня в ту пору было немало) отзывались о нем как о знающем свое дело специалисте.

Но наука – это одно, бюрократия – совсем другое. До того как избраться вице-спикером российского парламента (правда, до определенного момента он, представляясь, предпочитал именовать себя иначе – «заместитель Ельцина»), это был милый в общении человек, не заносчивый и не требующий к себе особого отношения. Помню, на БАМе именно от него я впервые услышал впечатливший меня рассказ про депортацию чеченцев – как под охраной бойцов НКВД их везли в Казахстан в грязных товарниках для перевозки скота, как на остановках люди возле насыпи голыми руками торопливо рыли могилы, чтоб успеть похоронить умерших в пути, и как после, голодные и обмороженные, рыли землянки в заснеженной казахстанской степи, в которых им предстояло прожить оставшуюся жизнь. Во всяком случае, тогда казалось именно так – другой жизни уже не будет. Я слушал эти рассказы и испытывал к нему чувство глубочайшего уважения: это ж надо, такое пережить и остаться незлобивым человеком!

…Вот сейчас он выйдет от Ельцина и, увидев меня, приветливо улыбнется, а то и приобнимет на свой чеченский манер. Но очень скоро этот человек станет другим – хмурым, неулыбчивым и не слишком церемонящимся в обращении с нижестоящими. Нет, он не поглупеет. Просто сольется с обстановкой своего сановного кабинета и станет тем, чье мироощущение определяет должность. А она у него немалая – как ни крути, второй человек после Ельцина.

Есть люди, для которых высокие должности противопоказаны. Они для них – что геморрой для гея.

Борис Николаевич встречает меня приветливо, хотя, чувствую, ему сейчас явно не до меня.

– Ну, что там у вас на съезде? – Ельцин насмешливо улыбается. – Не наговорились еще?

– А-а! – машу рукой: мол, бог с ним, с этим съездом! – Борис Николаевич, я знаю ваше правило, но… Возьмите меня к себе!

Он смотрит на меня так, словно хочет разглядеть на моем лице причины неожиданной перемены в моих планах и настроениях.

– Что, коммунисты все-таки взяли вас в оборот?