Ельцин как наваждение

– Пригнали, бросили в самое пекло, и забыли, будто их здесь и нет. Хочешь – стреляй, хочешь – братайся, После сам за все и ответишь, – отставник сплевывает, давая понять, насколько ему отвратительна вся эта ситуация. – Знаете, что им жрать нечего? Из России никакого подвоза, а здесь на все один ответ: для вас у нас ничего нет!

– Но ведь создан же в Литве какой-то Комитет национального спасения? Что ж он, никакой помощи не оказывает?

– Так в нем же одни партийные боссы! Они уже никого, кроме самих себя, не представляют и ничего здесь не решают, – собеседник устало вздыхает: – А вы говорите о наведении какого-то конституционного порядка. Если его нет у вас, в центре, откуда ему тут взяться?

Информация второго дня подтверждает информацию первого. Правда, сегодня нам удалось узнать о контактах генерала Ачалова и командиров воинских подразделений с руководителями литовской компартии Бурокявичусом и Ермолавичусом. Они дают основания утверждать: при отсутствии четких указаний из Центра армия не станет помогать созданному коммунистами Комитету национального спасения в проведении им массовых акций, направленных на свержение нынешней литовской власти. Невнятица Кремля подтолкнула отправленные в Литву силовые подразделения к вынужденному нейтралитету, а их нейтралитет развязал руки антисоветскому руководству республики. Финал противостояния Москвы и Вильнюса становится все более очевидным – Литва уходит из СССР. Здесь уже не может произойти и не произойдет ничего такого, что изменило бы этот тренд, для кого-то желанный, для кого-то трагический. Теперь могу с полной уверенностью доложить шефу, что никакой кровавой бойни в Литве не будет, как не будет и Советской власти, и союза с Россией, даже если она, Россия, станет демократической.

В общем-то, с поставленной Ельциным задачей мы справились – провели свое расследование и теперь знаем, что тут происходит и что будет происходить. Осталось невыполненным лишь одно – я не привезу шефу доказательств того, что все происшедшее в Вильнюсе, включая штурм телебашни, сделано по личному указанию президента Горбачева. Подозреваю, что это может перечеркнуть все наши старания, но лучше так, чем манипулировать фактами.

Стук в дверь отрывает от размышлений о несправедливости придворной жизни: кто там?

– Дедушка, это мы, твои Красные Шапочки!

Узнаю хрипловатый голос майора Крайнего. Он стоит на пороге, салютуя поднятой над головой бутылкой виски. Рядом Муратов, с объемистым пакетом, по всей видимости, набитым закусочной снедью.

– И по какому поводу гуляем?

– По поводу отъезда. Отвальная. Такова традиция.

Уже далеко за полночь. Все выпито и съедено, но мы не расходимся – обсуждаем Вильнюс, вспоминаем Баку, Тбилиси, Нагорный Карабах, Приднестровье, Ош. Сколько уже таких кровавых отметин в нашей журналистской биографии! Если б мне сказали об этом лет десять назад, ни за что бы не поверил. Это же полный бред! А сейчас мы живем в этом бреду. И пытаемся понять его логику.

Если бы в ту пору у нас в стране был Интернет с его социальными сетями или хотя бы элементарная мобильная связь, мы бы уже знали, что с возвращением домой придется повременить. Буквально накануне министр обороны Язов, министр внутренних дел Пуго и председатель КГБ Крючков отдали приказ: установить контроль на административной границе Литвы и Латвии с тем, чтобы «исключить любые незаконные перемещения вооруженных лиц и грузов военного назначения» между Вильнюсом и Ригой.

Мы праздновали отвальную, а в это самое время поднятые по тревоге и спешно переброшенные из Пскова в приграничный Спурас десантники, злые от голода и усталости, уже мерзли в поле, не понимая, ради чего должны терпеть все эти мытарства. Единственный приказ, который они получили, – выдвинуться и занять позиции – был выполнен, новых не поступило. На вопрос о том, какая будет следующая задача, старшие офицеры отвечали младшим исключительно матом, ибо и сами были в таком же неведении.