Ельцын в Аду

И еще: он был исключительно храбрым человеком. «В мае 1996 года Борис Ельцин пригласил меня с собой в Чечню. Жители Нижегородской области собрали миллион подписей против войны, Ельцин обиделся, но когда он понял, что ему необходимо там каким-то образом решать проблему, позвонил мне: «Поедете со мной в Чечню. Будем устанавливать мир».

Поездка обещала быть тревожной и напряженной. Боевики грозили убить Ельцина и вообще много чего заявляли. В аэропорту «Внуково-2» Барсуков, тогдашний начальник ФСБ, показал красную папку с грифом «совершенно секретно», где лежало донесение ФСБ: «Агент по кличке «Кума» докладывает, что в районе села Знаменское во время пребывания президента России Бориса Ельцина на него будет совершено покушение бандой Басаева с использованием ракет «Стингер». Рекомендация: отказаться от поездки». (Никогда не забуду: «агент по кличке Кума»). Барсуков говорит мне: «Тебя Ельцин любит, скажи ему, чтобы он не ездил. Ты должен уговорить его остаться в Москве».

Без одной минуты девять к трапу подъезжает Ельцин, а вылет самолета назначен на девять утра. Выходит. Мы стоим — Коржаков и я. За нами полный самолет бойцов спецназа и «Альфы».

- Чего стоите? - спрашивает Ельцин.

- Борис Николевич, Александр Васильевич и Михаил Иванович считают, что лететь не надо. Какой-то агент написал донесение, - говорю я и даю президенту бумажку.

Ельцин прочитал и произнес: «Идите в самолет, Борис Ефимович, а вы, трусы, оставайтесь здесь».

Барсуков остался, Коржаков втихаря, через второй трап все-таки пробрался в самолет. Мы прилетели в Чечню, здесь нас встречали 19 вертолетов, и в котором из них кто находится, понять было просто невозможно. Прилетаем в какое-то село. Ельцин меня увидел и приказывает: «Чтобы ни на шаг от меня не отходили. Где я — там и вы. Поняли?»

Встреча с чеченцами получилась бурной. Толпа кричит: «Дайте нам автомобили, постройте школы и детсады, дайте денег». Ельцин, обращаясь ко мне: «Записывайте! Будем решать!»

Вернулись на аэродром в Моздок, сели в самолет, и тут президент командует: «Давайте быстро стол накрывать». Все уже было готово: возле каждого кресла стояло по бутылке водки «Юрий Долгорукий», а каждая бутылка — по 0, 75 литра.

«Тоста будет два, - говорит Борис Николаевич. - Первый за Россию, второй — за президента. В принципе, можно не пить».

У трапа в Москве в иллюминатор я увидел Наину Иосифовну и Татьяну Борисовну, они встречали Бориса Николаевича с цветами и плакали.

- Прям панегирик у тебя получается, - съязвил Сатана. - Как в пословице: «О мертвом либо ничего, либо только хорошее». Хотя Чечня — это, конечно, сплошной кайф для меня! А вот замоченный в сортире террорист — какая гадость! - Люцифера передернуло от отвращения. - Пора закругляться, ельцинский адвокат, сорок дней твоего бывшего президента истекут весьма скоро...

- Заканчиваю и подвожу итог. Первый президент России во многих смыслах на самом деле был первым. У него имелось несколько основополагающих принципов: свобода лучше цензуры; рынок лучше плановой экономики; самодеятельные люди полезнее чиновников.

Сегодня невозможно даже в страшном сне представить, что какой-нибудь губернатор может собрать подписи против, скажем, поддержки Путиным кровавого режима Каримова в Узбекистане, или криминального соглашения с Туркменбаши «газ в обмен на людей», или против той же войны в Чечне. Я не могу себе представить, что хоть кто-то из высших чиновников осмелится даже просто выступить с критическим замечанием в отношении президента. И уж тем более невероятно, чтобы после такого демарша смельчак не пострадал. Если бы сегодня какой-то губернатор привез протестные подписные листы прямо к воротам Кремля, это расценили бы как террористический акт со всеми вытекающими последствиями.

Когда в последний раз мы все читали открытое письмо российского губернатора, например, о коррупции в высших эшелонах власти? Трудно вспомнить. Невозможно представить и такую ситуцию: открываешь газету, а там опубликовано обращение к Путину, например, губернатора Свердловской области Росселя (при Ельцине очень смелый был губернатор) с требованием разобраться, сколько государство (или конкретные чиновники) получили от сделки с Абрамовичем по покупке компании «Сибнефть»... Сегодня такое невозможно. Но еще недавно мы жили в другой стране...

Душа Ельцина растрогалась до самой своей глубины:

- Не знал я на земле истинных своих друзей! А кого знал — предал, как тебя, Борис, или Коржакова! Винюсь за все! Мой поединок с Горбачевым чуть не привел к гибели страны — теперь я это понимаю. Но, видит Бог, я этого не хотел! Я не был кровожаден, я не убивал, я не подписывал смертных приговоров, за исключением одного, когда казнили 64 бандита. Я не желал смерти даже злейшим врагам. И «я понимаю, - повторил он как-то сказанную в телеинтервью фразу, - что в раю мне не быть... Слишком много грехов...»

- Сколь печально, чадо, что все твои «достоинства» заключаются в «не», - покачал головой апостол Петр. - Хорошо, хоть теперь начал раскаиваться...