Элвис Пресли. Безрассудная любовь

В конце концов она поняла, что он ревнует буквально к любым личным отношениям среди окружающих его людей, которые не касаются лично его. «Нужно было очень тщательно выбирать слова, находясь рядом с Элвисом, иначе он мог мгновенно наброситься на тебя. Он к каждому относился с подозрением, и тем не менее со своим эгоизмом он оказывался очень наивным во многих ситуациях». Если кто — то ссорился с ним, ему тут же грозило изгнание, особенно если это был мужчина. И тем не менее «он умел заставить любого почувствовать себя так, словно ты для него самый главный человек на целом свете».

В марте он решил рискнуть съездить в Мюнхен в трехдневное увольнение. За пару месяцев до этого он позировал для нескольких рекламных снимков для «Марч оф Даймз»[2], и фотограф, видя возможность поместить фотографии также и в кинематографическом журнале, привез с собой миловидную восемнадцатиленюю актрису из Мюнхена Веру Чехову, говорившую по — английски, чья бабушка[3], Ольга, была прославленной фигурой на немецкой сцене.

Очевидно, они понравились друг другу, или по крайней мере Элвиса достаточно привлекла экзотическая красота Чеховой, чтобы он решил нанести ей визит без предупреждения два месяца спустя. Через ее мать, Аду, известного театрального агента, он выяснил, что она играет с небольшой труппой в экспериментальной постановке, и, не остановленный тем, что пьеса игралась на немецком, сказал, что хотел бы сам посмотреть ее. «Так что он скупил все места в театре и появился с двумя своими толстыми и противными телохранителями», — вспоминала Чехова, на которую явно не произвели впечатления ни этот «невероятно застенчивый, по — мещански благовоспитанный мальчик из типичной американской семьи из среднего класса», ни его «хулиганы [телохранители], которые стояли около него стеной и были, должна сказать, совершенно заурядны со своим рыганием и всем, что свойственно таким людям. Уверена, что он никогда не ходил без них даже в туалет».

После спектакля, который Вера сочла «жалким» представлением для трех ничего не смыслящих зрителей, они провели большую часть последующих двух дней вместе — посетили съемочную площадку, на которой снималась картина студии «Вайкинг», катались на лодке, сходили в зоопарк, ужинали с мамой Веры и разнообразными театральными друзьями.

После ужина в первый вечер Элвис дал понять, что хотел бы пойти в ночной клуб, и Вальтер Брандин, поэт — песенник, выступавший в роли «дуэньи» Веры в этот вечер вместе со своей женой Элизабет, предложил «Мулен Руж» — новомодный стриптиз — клуб, который он хорошо знал. Некоторые из присутствовавших женщин никогда раньше не были в стриптиз — клубе, но все с энтузиазмом восприняли идею, и они отправились в клуб в огромном четырехдверном «Мерседесе», который за пару месяцев до этого сменил «Кадиллак». Почти сразу же, как они приехали, оркестр заиграл песни Элвиса Пресли, вовсю стараясь залучить знаменитого гостя на сцену. По словам Тони Нетцеля, менеджера по связям с общественностью «Полидор» и одного из присутствовавших артистов, «он начал петь, и один из его телохранителей сказал, что он должен прекратить — ему должно быть известно, что ему не разрешается петь, это запрещено. После этого он пел за столом, и это тоже, оказалось, не разрешается. Так что он стал отбивать ритм, но и это тоже не позволялось».

На фотографиях с того вечера он одет в темный костюм, узкий галстук, его волосы взбиты, и он имеет вид то невинный, то порочный. На фоне Веры и всей театральной группы он выглядит странно пресыщенно, его лицо — маска прижимистого собственника, почти развратника, в то время как на фоне полуголых стриптизерш и размалеванных танцовщиц он кажется почти потерянным — американец за границей, искушаемый столь разнообразными соблазнами, что он даже не знает, с чего начать. Элизабет Брандин поразила его скромность, если и не его независимость: «У нас было совершенно другое представление об Элвисе Пресли. Нам казалось, что он псих или что он будет кривляться точно так же, как любой другой молодой певец. Мы были по — настоящему удивлены его естественностью». По ее признанию, ее также удивила его покорность. Он выполнял все, что говорили его телохранители. Когда он шел в ванную, его телохранители шли вместе с ним. Это из — за угрозы покушения на его жизнь, объяснил ей Ламар. «Он сказал, что я должна понимать, ведь у них столько контрактов на годы вперед, что, взбреди в голову какой — нибудь чокнутой дамочке плеснуть ему в лицо соляной кислотой, все пойдет прахом… Слишком большие деньги поставлены на кон, если с ним что — нибудь случится».