Элвис Пресли. Безрассудная любовь

Еще раньше, в начале вечера, Элвис беседовал по телефону с Диком Кларком, ведущим «Американ Бэндстенд», относительно своего грядущего появления на телевидении и широком экране, что являлось частью активной рекламной кампании, которую начиная с ноября разворачивал Полковник. Впервые в американской прессе начинали появляться большие материалы; RCA выпустила серию тщательно акцентированных пресс — релизов и инициировала выход статей, задававшихся вопросом: поменяет ли свой стиль Элвис Пресли? А в ближайшие два месяца должна была выйти целая серия интервью, апогеем которой, согласно плану Полковника, должна будет стать лавина материалов, посвященных триумфальному возвращению Элвиса Пресли домой. Реальность жизни, с которой он расстался, начинала все больше и больше вторгаться в его повседневные дела, он уже начал подумывать о сборах, но только он все еще не знал, что делать с Присциллой.

Бабушка почти с самого начала видела, к чему идет дело, и очень переживала за Элизабет, которая была ее лучшей подругой в этом богом забытом месте. Не то чтобы она винила в этом Элвиса, но ей было неприятно видеть, что девушку оставляют в подвешенном состоянии, — и она видела, как искоса поглядывает на нее Рекс. Поэтому она свела их вместе, поначалу роняя косвенные намеки, а затем пригласив их втайне в свою комнату, где она прямо сказала обоим, что, по ее мнению, они должны делать.

Сначала они встречались на квартире у пары, которая входила в компанию, — жена даже помогала Элизабет с корреспонденцией от поклонников. Им приходилось быть очень осторожными, поскольку Элвис, казалось, был способен выслеживать, где кто находится во всякое время. Ламар и Клиф знали об этих отношениях, и, к удивлению Рекса, «похоже, забавлялись пикантностью ситуации… Возможно, это был их способ поквитаться с Элвисом за некоторые вещи, которые он им сделал». Однажды их почти застукали, но один из друзей сказал, что это его видели с Элизабет, так что вместо Рекса от дома отказали ему. Они виделись таким образом в течение чуть более двух месяцев, когда состоялась вечеринка в честь дня рождения Элвиса, и Рекс мог только беспомощно наблюдать, как Элвис осыпает своим вниманием Присциллу, тогда как он не может даже пригласить Элизабет на танец.

В конце концов он больше был не в силах видеть то, как Элизабет осаждают кавалеры, особенно один из них, который явно пытался за ней ухаживать. От полного отчаяния он сообщил Элвису, что этот парень пытается приударить за Элизабет, и получил некоторое удовлетворение, когда Элвис вскипел, как и ожидал Рекс, и велел парню проваливать.

Вскоре после этого Элвис во второй раз поехал в Париж, взяв с собой на этот раз помимо Ламара Джо, Клифа и своего тренера по карате Юргена Зейделя. Вечернее времяпровождение осталось во многом прежним, однако в течение дня он теперь изучал технику шотокан с японским учителем карате, с которым его познакомил Зейдель. Джо заведовал деньгами в эту поездку, оплачивал все счета и по указанию Вернона собирал все расписки, поражая Элвиса своими организаторскими способностями. В один из вечеров они отправились в «Кафе де Пари» послушать Golden Gate Quartet, и Элвис пришел за кулисы и в течение нескольких часов пел с ними спиричуэлсы, извлекая из памяти вещи, которые даже квартет порой с трудом помнил.

20 января, через два дня после своего возвращения, он был повышен до действующего сержанта. Это было вроде горькой пилюли, ведь Рекс уже давно получил сержанта, и Элвис даже воспользовался случаем, чтобы заявить, что Рекса, вероятно, сделали сержантом только из — за его связи с Элвисом. «Рекс, — говорил он, — смотри, какие с тобой могут случаться хорошие вещи, из — за того что ты знаком со мной».

11 февраля он наконец — то получил свои долгожданные сержантские нашивки и устроил по этому поводу небольшую вечеринку в доме, где царила суета сборов: бабушка паковала вещи, Вернон и Ди строили планы на будущее, а Присцилла отчаянно цеплялась за него каждый вечер, не желая уезжать, не желая, чтобы уезжал он, — а если все — таки уедет, почему бы ему не взять ее с собой? Ей не было дела до родителей, школа не вписывалась в ее представление о жизни, и она даже не могла признаться в своей усталости, поскольку однажды вечером, когда она заснула, ожидая, когда он закончит свое занятие по карате, он спросил ее, сколько часов она спит. «Я быстро сказала: «Около четырех — пяти часов за ночь. Но это ничего, я буду в порядке».

Элвис посмотрел задумчиво и сказал: «Пойдем со мной на минутку наверх. У меня есть для тебя что — то». Он повел меня в свою комнату, где высыпал мне на ладонь пригоршню белых таблеток. «Я хочу, чтобы ты принимала их; они помогут тебе оставаться бодрой в течение дня. Принимай одну, когда чувствуешь небольшую сонливость, но только не больше, иначе ты будешь скакать на ушах».

«Что это за таблетки?» — спросила я.