Элвис Пресли. Безрассудная любовь

В общем и целом, это было мастерское, совершенно обезоруживающее представление, единственный признак нервозности Элвиса — постоянное покачивание его ноги под столом. Неприятный момент возник, когда его спросили о дочери капитана военно — воздушных сил Присцилле Болье, которая, по распространенному мнению, считалась его «шестнадцатилетней [sic] подругой». Да, признался он, он встречался с ней довольно часто в последние несколько месяцев, она очень симпатичная брюнетка с красивыми голубыми глазами. «Она очень милая девушка. У нее очень милые родители, и она очень зрелая для своего возраста». Это побудило репортеров броситься к телефонам и немедленно позвонить отцу девушки, который, прежде чем дать какой — либо комментарий, поинтересовался, что именно сказал сержант Элвис Пресли, поскольку не собирался говорить ничего такого, что бы поставило в неловкое положение Элвиса или его дочь. «Здесь нет ничего серьезного, — наконец заявил капитан Болье, после того как ему пересказали слова Элвиса. — Они просто большие друзья. Им нравилось проводить время вместе. Только и всего».

Под конец пресс — конференции Элвис заметил старого знакомого в армейской форме. «Марион!» — выкрикнул он в крайнем изумлении, признав в капитане военно — воздушных сил Марион Кейскер Макиннс, которую он не видел с тех пор, как она ушла из «Сан Рекордз» летом 1957 года и которая теперь служила в Германии. «Марион, — повторил он, когда она подошла ближе, — я не знаю, поцеловать тебя или отдать честь!» «В таком порядке», — ответила бывшая ассистенка Сэма Филлипса, первой оценившая Элвиса на его самом первом лейбле. Когда, немного позже, он увидел, что ее за излишнюю фамилярность с младшим по званию отчитывает армейский капитан, он поспешил объяснить, что не было бы и никакой пресс — конференции, если бы не эта леди. «Капитан ВВС», — ответил армейский офицер, даже не взглянув на нее, как потом вспоминала Марион. «Элвис сказал: «Долго рассказывать, но она не всегда была капитаном ВВС». Затем он взял меня за руку. Он был уверен, что меня не выгонят из армии. Это было очень важно для меня; это был первый и единственный раз, когда Элвис публично дал понять, что признавал роль, которую я сыграла в его карьере».

Звонки по поводу Присциллы продолжали раздаваться целый день напролет. Элвис пообедал и вернулся на короткое время в казарму, чтобы закончить свои дела, но к 17.40 он уже был снова на Гётештрассе и раздавал автографы, появляясь из дома еще несколько раз в течение вечера в попытке успокоить своих едва не бившихся в истерике фанов. Присцилла оставалась с ним допоздна в тот вечер, умоляя его напоследок скрепить их любовь физической близостью. Он сказал ей, что любит ее, и пообещал, что когда — нибудь они так и сделают, когда придет время, но не сейчас, она еще слишком юная. На следующий день она вернулась из Висбадена ранним утром после бессонной ночи, и в 11.10 они оба появились на крыльце дома — их быстро провели мимо толпы визжащих поклонников, некоторые из которых так и не покинули свой пост в течение всей ночи. Затем Элвис на время попрощался с Присциллой и остальными — его отец, бабушка, Элизабет и Ламар летели коммерческим рейсом из Франкфурта позже в тот же день — и сел вместе с другими солдатами в армейский автобус, который доставил их на военно — воздушную базу в Рейн — Мейне.

Репортеры уже ждали в засаде к тому времени, когда Присцилла приехала на базу, и забросали ее вопросами, щелкая фотоаппаратами. На ней были платок, завязанный узлом под подбородком, и скромное платье в клетку с глухим воротом под простым зимним пальто. Она очень привязана к Элвису, повторяла она снова и снова в ответ на вопросы журналистов, но дальше этого их отношения не идут. «Я слишком молода для замужества, — поведала она одномуиз репортеров накануне днем, — но я считаю, что Элвис замечательный парень — такой добрый, такой внимательный, настоящий джентльмен… Он не курит и не пьет и даже не ругается, как некоторые парни».

На взлетно — посадочной полосе ее задержал кордон из военной полиции, который не позволил ей попрощаться с Элвисом. Репортеры не оставили незамеченным ни одого нюанса этого любовного прощания. «Более десяти высоких военных полицейских окружили Присциллу», — сообщала «Нью — Йорк миррор».

Она плакала. Она побежала к Элвису, но полицейские вернули ее назад…

«Они не дадут мне попрощаться с ней, они не дадут мне попрощаться с ней», — твердил Элвис с выражением разочарования на своем загорелом лице.

Присцилла теребила на запястье золотые часики с большим бриллиантом, которые Элвис подарил ей на Рождество.

«Он обещал звонить мне как можно чаще. Элвис сказал, что он предпочитает скорее звонить, чем писать, потому что так он может слышать мой голос», — поведала дочь капитана ВВС.