Элвис жив

Максим сел рядом со сладкой парочкой. Душой овладевало нетерпение.

«Ну, – подумал он, – где же твой последний посланник небес? Что ты еще соврешь, если не появится?»

– Слушай, – сказал он, – я же отгадал три загадки. Ты сам подтвердил. Почему же никто не приходит с четвертой?

«Только не Лена! – подумал он. – Прошу тебя, Господи, только не Лена! Пусть уж лучше старый серфер Димка! Это я как-нибудь переживу…»

Но он прекрасно знал, что сейчас в бар войдет именно Лена. И глаз не сводил с дверей, с ужасом ожидая ее появления.

Элвис странно усмехнулся:

– Посланник давно уже пришел. Ты просто не замечаешь.

– Где? Кто?

– Рядом с тобой! – Усмешка пропала с лица Элвиса, взгляд сделался жестким и пронизывающим. – Я, старик. Вот тебе четвертая загадка. Самая трудная. С чего все началось? – Элвис порывисто поднялся из-за стола. – Пойдем-ка прочь отсюда, Бакс. Тут мы ему не помощники. А ты все равно пива не хочешь.

Бакс безропотно подчинился.

– Более идиотского вопроса придумать не мог?! – крикнул в спину Элвису Максим, осознав произошедшее и с облегчением вздохнув.

Но гид даже не обернулся. Рука об руку они с рэпером скрылись за дверями. А потом и протопали мимо окна, даже не повернувшись в сторону Максима.

В баре делать было больше нечего. Все равно тут никогда ничего нужного на память не приходило.

Пойти в номер? Задернуть штору? Лежать и вспоминать?

Максим встал.

– Правильных тебе воспоминаний, – сказал дядя Сережа. – Интересно все-таки… – Он не договорил.

Максим, не отвечая, вышел из бара. Но повернул не в сторону лестницы, а к выходу из гостиницы.

Элвис и Бакс утопали уже метров на пятьдесят. Они не оглядывались.

Максим отправился в противоположную сторону. Сказано же было, что сегодня они ему не помощники. 

* * *

Он шел по улицам города, стараясь не замечать ничего вокруг. Ни немногочисленных обитателей ада, греющихся на солнышке, ни аккуратных лужаек, раскинувшихся возле некоторых домов, ни мелькающих кое-где на перекрестках дилеров, торгующих запретным товаром.

Эти – тоже ему не помощники. Помочь способна только собственная память. И она непременно поможет. Иначе зря он бегал по кладбищу и мотался по известным адресам.

И он усиленно вспоминал.

Две девицы в полной боевой раскраске, стоящие возле заводского забора, смотрят вслед пролетевшему лимузину. Вздернутая юбка и красные трусы предательницы… как ее?.. Светки? На улице пусто. Деревья в желтой листве. На лицах девиц – вселенская грусть…

Не то! Какое тут может быть начало? Скорее, конец!

Бард вдохновенно вытягивает последнюю строчку песни о вальсе «Бостон» и извлекает из гитары прощальный плаксивый аккорд. Две зареванные женщины целуют его как сына…

Не то!

Бард с ожиданием смотрит на Максима. «Будулай в Молдавии и не слишком здоров», – отвечает ему Максим…

И это не то!

Обрывки афиш летят вслед за промчавшейся мимо «альфа ромео», за рулем которой сидит он, Максим…

Совсем не то!

Странный тощий мужчина подходит к правой задней двери машины и требовательно дергает за ручку. А когда она, заблокированная, не открывается, не менее требовательно стучит по крыше «альфы» костяшками пальцев, и звук этот кажется Максиму неожиданно гулким и громким – будто кто-то гигантский ломится в ворота большого металлического ангара…

Пожалуй, все-таки не то. Хотя ясно, что дьявольщина началась именно с этого.

Впрочем, нет, она началась несколько раньше – когда при нормальной погоде отменили рейс «Предгорица – Южноморск». Но об этом ли начале вообще идет речь в загадке?

Не факт, братец, совсем не факт!

Тоннельный въезд, украшенный пастью громадного огнедышащего дракона, и полицейские мигалки в его глубине…

Вряд ли!

Стол настигает «альфа ромео» на разных участках горной дороги: машина движется по серпантину, а стол – по прямой.

Тьфу, там дьявольщина продолжилась, а не началась!

Вспоминай дальше, Максик, напрягай память…

Он нажимает массивную кнопку. Луч маяка освещает море. Максим, стоя на Сюзи, летит по волне и кричит, захлебываясь от хохота: «Никогда, дурак! Сюда! Не возвращаться!»

Может, это то, что надо?

«Плохая примета», – говорит дядя Сема в часовом магазине, печально глядя Максиму в глаза.

Вроде бы близко к нужному, но…

Журналистка Катя, в короткой юбке, нажимает на диктофоне кнопку, и раздается мужской голос: «Ворота передо мной, вратарь упал, Гришан кричит: «Валерка-а!» Ну, думаю, ну все, на ху…»

Это вообще ни в звезду, ни в Красную армию.

Максим выходит на балкон люксового номера. Глубоко вдыхает морской воздух, чтобы немного прочистить отравленные бухлом мозги. Смотрит на море. Лунная дорожка струится по воде…

Максим сидит на скамейке у дома Лены. Курит. Смотрит на ее окно, залитое знакомым оранжевым сиянием…

Может, именно с этого все и началось?

Он оглянулся вокруг.

Эко куда его занесло!