Эмбрионы

Анастасия поставила на кухонный стол пакетик с лекарствами и выложила из сумки шесть упаковок гематогена.

«Еж ты ж… а входную дверь на распашку оставила. – Она выключила свет в тамбуре и дернула ручку на себя. На дверь скотчем была прикреплена записка. – Что за игра в угадайку?»

На листике было написано округлым, слегка наклоненным вправо почерком. Обычно этот милый, детский почерк аккуратен, но теперь текст состоял из быстрых конвульсивных каракуль:

«Никита убит. Нашли с утра на Неве. У мамы сердце. Мы срочно в больницу № 31».

Анастасия опустила плечи, и бумажка слегка задрожала в руке.

20

– Почему он нанял именно вас?

– Без понятия, видимо, из-за навыков стрельбы.

– И как он воспользовался этим вашим навыком?

– Никак. Указаний на этот счет не было.

Следователь немного подумала и перевела тему допроса:

– Как вы вообще научились хорошо обращаться с огнестрельным оружием?

– Ох, госпожа следователь… – вздохнул Герман, упав на спинку стула, и заговорил поспешно и невыразительно: – Мой отец убил мать, когда мы были в России. Я осиротел. Меня усыновила соседняя семья. Приемный отец работал экспертом по стрелковому оружию. Научил меня всему, чтобы я мог за себя постоять. А в восемнадцать они пнули меня в жизнь. Все.

– Понятно, – как-то снисходительно и безучастно сказала Ржевская. – Как вы с ним разговаривали? Личные встречи? Описать его можете?

– Так, при первой встрече я заметил только вычурно грубый голос, – вспоминал парень. – Особых примет не помню, опять же, был в шоке.

– Связываетесь как?

– А, точно. – Он полез в карман и положил на стол тот самый телефон с большой трещиной на экране. – Он мне его дал и звонил при необходимости.

– Хорошо. – Следователь записала и подала какой-то знак видеокамере в углу. – Скажите, что конкретно вы предприняли против следствия или самой Софьи Ярцевой?

– Единственное, что я сделал – уничтожил отчет патологоанатома из материалов дела. Ну и флешку украл, но это по ее личному настоянию, я сразу был против.

– Герман Кавалли, вам не кажется, что в действиях заказчика нет логики?

– В… каком смысле? – не сообразил тот. – Вы не верите мне?

– Человек просил вас наблюдать за Ярцевой и редакцией, в которой она работала, а при необходимости – припугнуть стрельбой (что уже странно, заметьте). Но в то же время, если бы он использовал вас как глупца, которого можно подставить, он бы не стал гарантировать вам алиби, посылая на абсолютно антиподное задание.

– Э… – Герман завис.

– Находясь с Ярцевой, вы не могли участвовать в преступлениях. Она и другие люди это подтверждают. А значит, убийца не в силах вас подставить. Вопрос: зачем вы вообще ему нужны?

Вероятно, рыжую головешку пронзило короткое замыкание.

– Понятия не имею, если честно… Я все время боялся его, как осел, а когда окончательно понял, что разговариваю с убийцей, меня полностью вышибло.

Его речь резко оборвала тревожная вибрация телефона: поступил звонок от «НЕГО», и по всему столу прошлись звуковые мурашки. Полицейские замерли в ступоре, но Валерия слегка протянула руку и, помедлив, приняла вызов. Женщина поднесла телефон к уху и… услышала знакомый голос.

Не верь

Они сидели за столом и пили кофе. Молока нет, сахар кончился. Так же, как кончились и люди, которых они знали.

– Ты уверена, что его убили? – тихо спросила Софья, болтая черную гущу на дне чашки.

– Да. – Анастасия разжевала пару еще не растворившихся зернышек кофе и скорчила гримасу горечи.

Ни малейшего звука, ни шепота, ни дыхания. Шторы задернуты, но легкий порыв ветра колышет тюль, постепенно замораживая кухню. Включи они плиту или конфорку с теплым синим пламенем – руки не согреть. Приходится кутаться в одеяло…

– Возможно… – Женщина прервала предложение и замолчала. Атмосфера давила своей разъедающей тяжестью и пугающей беспечностью девушки. – Даже новости не читала, все утро провели в допросной.

Крапивина ничего не отвечала, а только ожесточенно облизывала губы.

– Он решил судьбу человека из-за своего воспаленного мозга, – размеренно начала Анастасия, потирая плечи от холода. – Мать в больнице, за ней отец присматривает. А если он и их заберет?

Тут она повернула на подругу свое отекшее лицо с покрасневшими щеками; волосы растрепаны, синяки просели под глазами, лицо как-то опустилось неясной формой. Девушка смотрела на Софью в полнейшем отчаянии.

– Вот кто он? – якобы в пустоту спросила Анастасия. – Кто эта гниль? Я хочу, чтобы ему размозжил череп какой-нибудь валун. Хочу затоптать его в грязи, бить ногой по морде, пока лицо в мясо не разобьется. Хочу наконец-то поменяться с ним местами.

Девушку затрясло от ненависти. Она поднесла дрожащую чашку к губам и буквально утонула в ней лицом.

– Что, если во всем виноват Герман? – робко и еле слышно предположила подруга. Она не рисковала говорить слишком громко.

– О чем ты? – уставилась на нее Крапивина, вытаращив свои огромные красные глаза.

– Он врал нам всем и работал по указаниям преступника. Он контролировал каждое наше движение, а значит, содействовал с Г.А.Д-ом.