Эмбруддок (СИ)

   Она помолчала, посмотрела на Амин Лим, чтобы оценить эффект, произведенный её словами. Амин Лим молчала, с нетерпением ожидая продолжения. Маленькие глазки Рол Сакиль спрятались в морщинах.

   -- Я не осуждаю тех, кто любит выпить лишнего. Я и сама не прочь. Но, обойдя башню, я увидела второго и подумала: "а вот ещё один упился насмерть". И забыла о том, что видела, пока не услышала, что нашли Накхри и Клилса, которые подрались пьяные и упали с крыши Большой Башни. Их нашли лежащими рядом...

   Амин Лим презрительно фыркнула.

   -- Все знают, где их нашли.

   -- О, первой увидела их я, -- и они лежали с разных сторон башни. Значит, они вовсе не подрались. Понимаешь, Амин Лим? Кто-то столкнул двух лордов с крыши их башни. И он был силен, как... -- она замолчала.

   -- Кто бы это мог быть? -- с жадным интересом спросила Амин Лим.

   -- Тот, кто получил выгоду от их гибели, я думаю. Ну, убийцу я предоставляю судить Вутре... Но я сказала моей Дол: "Не подходи к крышам башен, пока ты с Аозом Руном. Держись подальше от них и всё будет хорошо".

   Амин Лим покачала головой.

   -- Шэй Тал не любила бы его, если бы он был убийцей. Шэй Тал умная -- она всё знает и всё понимает!

   Рол Сакиль вскочила и стала расхаживать по комнате, гневно тряся седой головой.

   -- Там, где дело касается мужчины, Шэй Тал такая же дура, как и все мы. Уверяю тебя, и она не всегда думает головой. Иногда в ней тоже берет верх то, что находится у неё между ног!

   -- О, перестань! -- Амин Лим с жалостью посмотрела на свою учительницу. Втайне она хотела бы, чтобы Шэй Тал почаще пользовалась тем своим органом, о котором говорила Рол Сакиль. Может тогда она была бы счастливее.

   Шэй Тал шевельнулась, вытянулась. Глаза её остались закрытыми. Дыхание её было еле слышно, оно прерывалось слабыми вздохами.

   Глядя на это лицо, Амин Лим поняла, что Шэй Тал сейчас смотрит на мир призраков. Только её сжатые губы указывали на тот ужас, который не может преодолеть никто из живых, погружаясь туда.

   Амин Лим недавно сама спускалась в нижний мир, -- но, встретившись там с призраком своего отца, решила, что этого с неё вполне достаточно. Она появится в нижнем мире только тогда, когда её позовут туда навсегда!

   -- Бедняжка, бедняжка, -- погладила она по голове Шэй Тал. Ей очень хотелось облегчить её путь в темных пучинах нижнего мира.

* * *

   Хотя у души нет глаз, она может видеть там, где ужас заменяет зрение.

   Шэй Тал падала вниз, в темное пространство, более огромное, чем ночное небо. Вутра никогда не являлся сюда. Это было пространство, куда Вутра Бессмертный не имел входа. Со своим голубым лицом, высокомерным взглядом, острыми рогами, Вутра принадлежал к небесному миру, где шла вечная борьба. А подземный мир был адом, потому что Вутра не посещал его. Каждая звезда, сверкающая здесь, была чьей-то смертью.

   Здесь не было ничего, кроме ужаса. Каждый призрак занимал своё определенное место. Ни одна комета не вспыхивала здесь. Это было царство абсолютной энтропии, царство неизменности, вечная смерть Вселенной, о которой жизнь могла думать только с ужасом.

   Как и эта душа.

   Сеть октав обвивала всю землю. Октавы были похожи на тропинки, хотя здесь они напоминали стены, извивающиеся стены, разделяющие мир. Только вершины этих стен были видны над поверхностью. Остальная их часть была погружена в землю, покоясь основаниями на первородном камне. И вот тут, где сходились все стены октав, скапливались призраки, -- тысячи, миллионы, миллиарды...

   Душа Шэй Тал спускалась вниз по своему октаву, тихо скользя между призраками. Они были похожи на мумии. Сквозь прозрачную иссохшую обвисшую кожу виднелись люминесцирующие внутренние органы. Глазницы у них были пусты, рты широко разинуты, как будто они всё ещё вспоминали дни, когда могли дышать воздухом. И хотя все призраки были неподвижны, душа, спускаясь вниз, ощущала их ярость. Ярость такую сильную, какую никто из них не мог испытывать в те дни, когда они были ещё живыми, когда первородный обсидиан ещё не призвал их к себе.

   Душа плыла между призраками. Она видела, что они висят неправильными рядами, простиравшимися далеко, туда, куда она не могла заплывать: в Борлиен, в Панновал, за моря, в далекий Сиборнал и даже в ледяные пустыни полярных шапок. Все они собрались здесь, как жуткие экспонаты страшной коллекции.

   Здесь не было такого понятия, как направление. Но у души были крылья и она должна была всегда быть настороже. Призраки были только мертвой пылью, -- но содержали в себе столько яростной злости, что могли поглотить душу, если бы она подплыла поближе. Тогда призрак освобождался, мог подняться на поверхность земли, неся с собой ужас, безумие и болезни.

   И душа осторожно спускалась в этот обсидиановый мир, пока не оказалась перед призраком своей матери -- истлевшая кожа, висящая клочьями, кое-как скрепленные жилами пожелтевшие кости. Призрак смотрел на душу своей дочери. В костях челюстей торчали кривые коричневые зубы. И всё же в этих жутких останках можно было угадать черты некогда живой женщины.