Эмигрант

За билетной кассой сидела немолодая женщина лет пятидесяти. Ее испорченное старостью и отвратительным образом жизни лицо недовольно и устало глядело на тяжело дышавшую пару. Сразу видно, что ей не нравилась молодость, ведь у нее она уже давно прошла. Усталость жизни и муки старости медленно обхватывают кассиршу, пугая ее своими холодными прикосновениями. Перед ней сейчас стоят энергичные и горячие сердца, полные любви и стремления к жизни. А женщине что? Она думает о зависти, не хочет рассуждать о выходе, считает свое положение отчаянным и молча ненавидит все, что связано с красотой. Так рано состариться- настоящее проклятье для женщины, в прошлом слыхавшей настоящей красавицей.

— Вам чего? — раздраженно проговорила кассирша, смотря исподлобья на горячее дыхание пассажиров.

— Билет на ночной экспресс! — выговорил на одном выдохе мужчина. Он особенно устал. Видно, курильщик.

— Нет сейчас экспрессов! — громкий баритон бесил женщину. До этого тихое и спокойное течение ночи на станции умиротворяло и усыпляло, а тут ворвалась с разбегу взбешенная парочка, неожиданно просящая билеты.

— Как же нет, — удивилась девушка, вытирая пот со лба. — Вот же! На табло написано, что должны быть еще поезда!

— Прибудет через полчаса! — кассирша специально устроилась на ночную смену, чтобы справляться со своим ночным недугом. Обыкновенно в такое позднее время никого нет. Женщину с самого детства клонили в сон привокзальные станции. Ее покойная мать часто переезжала в разные города и любила убаюкивать свою дочь под ровный стук колес поезда.

— Два билета, пожалуйста!

— До куда?

— До самого севера! — улыбнулась девушка.

Кассирша фыркнула и пробила паре два билета.

— Спасибо! — еще раз лучезарно улыбнулась девушка и совсем испортила настроение женщине.

Они зашли в зал ожидания и уселись на неудобные и холодные места. Тускло горела белая старая лампа накаливания, жужжа и нагнетая ночную идиллию. Разбитый мраморный пол, потертая настенная карта маршрутов, никем не убранный мусорный бак, оставленная кем-то пустая пачка из-под сигарет, осенняя прохлада, обжигающий щеки мороз. Они сидели, касаясь плечами.

— Куда же мы поедем…, — вдруг тоскливо сказала девушка, прижимаясь всем телом к мистеру Уану.

— У меня в городе есть квартира. Вы можете пока пожить у меня.

— Правда? — голос беглянки как-то совсем потускнел. — Вот здорово. Спасибо вам большое, мистер Уан! А как город называется?

— Не помню.

Вдруг девушка посмотрела на героя.

— Как же мы приедем в ваш город?

— Я помню, как выглядит остановка.

— А если мы проспим?

— Не бойтесь, у меня бессонница.

— Ну, тогда ладно.

Девушка легла на плечо мистера Уана. Жужжание лампы слилось с вибрациями сердца. Глаза закрыты, но в них все равно еще довольно четко существовала обстановка зала ожидания. Но насколько реальна эта картинка? Одним только велением своего воображения мистер Уан мог легко изменить тот мир, в котором он существовал. Словно за монтажным столом, герой накладывал друг на друга различные кадры из воспоминаний, пытаясь отыскать такое сочетания, сквозь которое нельзя было бы отследить следы настоящих чувств.

— Послушайте, у вас есть мама? — спросила совсем уж сонным голосом девушка.

— Была. Но недавно скончалась.

— Вот как…

Тихое всхлипывание. Дрожание тела.

— Это очень грустно… Очень…

— Не стоит так переживать. Я вам уже рассказывал свое мнение насчет смерти. Думаю, моя мать умерла в спокойствии и умиротворении.

— Надеюсь… Как ее звали?

— Не помню…

Непонимающие и изумленные глаза девушки уставились на героя. Впервые мистеру Уану стало стыдно за свою дырявую память.

— Как же вы не помните имени своей матери?

— Память совсем у меня плохая…

— Но ведь имя матери вы обязаны помнить! Вы что, совсем ни разу не называли ее по имени?

— Всегда мамой звал, очень редко по имени…

— Кошмар! — возмутилась девушка. — Мистер Уан, так нельзя! Нельзя же забывать имя самого близкого человека! Как же вы сможете найти ее могилу?

— Да я помню, где она примерно находится…

— Примерно! — искренне возмущалась девушка, пытаясь грозно наставлять героя, но усталость сдавливала ей грудь и мешала поднять руки. — Стыдно! Вам должно быть очень стыдно… Не знать имени своей матери… Ее ведь больше никто не увидит! Вы единственный, кто хранит память о ней! И не знать имени… И что вы будете своим детям рассказывать? «Была у меня вот такая мама, как ваша, и ничем от нее не отличалась». Так, что ли?

— Наверно, нет…

— Вот-вот! Нельзя так, мистер Уан! Имена матерей помнить надо! Без этого никуда. Вы — продолжение ее жизни после смерти. В вашем сердце и в вашей голове хранится образ самого близкого человека, что подарил вам жизнь. Ценить надо! Как приедете домой, займитесь, пожалуйста этим делом!

— Хорошо…