Эмигрантка в стране магазинов

Между тем, по прошествии пары месяцев после гибели своей собаки, Чуланщица неожиданно решила забеременеть. Дословно ее объяснение выглядело так: «Когда у нас жил Рик, я привыкла к тому, что дома всегда кто-нибудь есть, а теперь мне ужасно скучно…» Из чего следовал вывод, что их будущему ребенку вряд ли когда-нибудь удастся слинять от своей мамаши на учебу в университет другой страны или поселиться в удаленном районе. В свою очередь, мужу Чуланщицы ничего другого не оставалось, кроме как, спустив штаны, приступить к выполнению очередного боевого задания своей супруги, ведь любое ее желание воспринималось им как приказ к действию. Первые месяцы он без конца жаловался нам с мужем на то, что абсолютно не заинтересован в заведении с ней совместных детей, поскольку четко сознавал, что, родив ребенка, Чуланщица окончательно растопчет жалкие остатки его чувства собственного достоинства, и тогда до конца своих дней он так и не сумеет вырваться из ее когтистых лап. В то же время воспротивиться ей он как всегда не посмел, а потому Чуланщица вскоре своего добилась и забеременела.

С каждым месяцем она все больше и больше распухала во всех телесных направлениях, и вместе с громадного объема животищем в ней нарастала таких же чудовищных размеров ненависть ко всем людям земного шара, из числа которых самой близкой целью на поражение оказалась я. В то время и без того узкий круг тематики наших бесед еще больше сузился, и поговорить с ней удавалось всего лишь о том, как она прекрасно выглядит (что было абсолютной ложью, но действовало на нее посильнее успокоительных лекарств для психически ненормальных граждан) и как замечательно должны были пройти ее роды. Беседы на какую-либо другую тему Чуланщицей пресекались на корню, и с этим, к сожалению, нельзя было ничего сделать, какие бы дипломатические приемы я не пускала в ход. К слову, описать свое душевное состояние во время подобных разговоров мне бы хотелось вот на каком примере. Вспомните, пожалуйста, уважаемый читатель, какого-нибудь вашего пожилого родственника или знакомого, часами рассказывающего вам о том, какие таблетки прописал ему врач от артрита, или какое лечение ему назначили от холецистита, или какую вставную челюсть ему посоветовал приобрести стоматолог для замены старой. Так вот, беседы именно такого направления я вынуждена была еженедельно проводить с Чуланщицей, не забывая при этом выражать всем своим видом глубокую заинтересованность как в ее нынешнем состоянии, так и в последующем родовом процессе.

И не дай бог было даже мимоходом, характеризуя какого-либо другого человека, совершенно случайно употребить в разговоре такие слова, как красивый, умный, сердечный, скромный и т. д., а тем более выразиться подобным образом о какой-нибудь женщине. Любую мою попытку кого-либо положительно охарактеризовать Чуланщица грубо обрывала на полуслове. И если ее собственный муж, позабыв о табу, наложенном на положительную тематику разговоров о посторонних людях, вдруг о ком-нибудь хорошо отзывался, то беременная Чуланщица резво подбегала к нему и сначала звонким и смачным поцелуем в губы заставляла замолчать, а затем повисала у него на шее, настойчиво требуя ответа на вопрос о том, за какие конкретно прекрасные душевные качества он ее любит. Наверное, в какой-то момент при виде этих театральных сцен мое лицо стало выражать скукоту и безразличие, на что Чуланщица не только обратила свое пристально-ненавидящее внимание, но и приняла решение так просто этого не оставить, а потому все чаще стала высказывать неудовольствие моим поведением моему же супругу. Вдобавок ко всему прочему несколько позже Чуланщице в этом стал активно помогать ее трусливый муженек.