Эмигранты

Люди делали шаг вперёд, наклонялись, поднимали свои вещи, переставляли, выпрямлялись, ждали, пока не ухнет за стеклянной перегородкой, опять шаг вперёд … и так метр за метром. Счастливчики, перешедшие на ту сторону, отрывались от этого многоного тела и в радостном возбуждении отлетали в направлении работающих круглые сутки магазинов беспошлинной торговли, где, стоя перед витринами, обескуражено переводили взгляд с одного ценника на другой, недоумевая по поводу уровня цифр, освобождённых от налога, и будто мухи, ударившиеся со всего размаха о стекло, оседали на истоптанный мраморный пол, вспоминая, что до настоящей границы, на самом деле, ещё очень и очень далеко.

Когда подошла очередь переступить через заветную красную линию, Женька остановилась на самом краю, стараясь не касаться её даже носками туфель, и терпеливо ожидала, пока чиновник в глубине стеклянной будки не грохнет об стол печатью и очередной гражданин не выпорхнет на ту сторону. Пойманный в дальнем углу зала за несколько минут до этого, Колька, почувствовав как в матери нарастает напряжение, и рука всё крепче сжимает его ладошку, то же притих и послушно стоял рядом.

«Что-то я нервничаю…» – подумала Женька. – «А с чего бы это? Ничего противозаконного никогда не совершала, а всё равно нервничаю, будто перед вынесением приговора, а это, всего– навсего, паспортный контроль и ничего более. Проверят фотографию и всё. Дальше в самолёт. Но ноги так и ходят ходуном, даже озноб прошиб. Какая-то ерунда, честное слово. Наверное, эти неуверенность и страх достались мне от родителей и бабушек с дедушками. Они-то знали, что такое паспортный и всякий другой контроль. Уж времени сколько прошло, а всё равно страшно. Должно быть, на генном уровне что-то изменилось, безвозвратно отпечаталось и передаётся теперь из поколения в поколение. Хорошо бы на мне это и закончилось».

Женька обняла Кольку за худенькие плечи и прижала к себе покрепче, оглянулась по сторонам и, нагнувшись к вещам, поймала себя на том, что как заклинание от действия злых сил повторяет одну и ту же фразу, лицемерно-жалостливую, словно скороговорка попрошаек, унизительную и одновременно ненавистную:

«… Я мать-одиночка, еду с сыном на отдых. Я мать-одиночка, еду с сыном на отдых…»

С предыдущим пассажиром было покончено, и он скрылся из виду, место в будке освободилось. Женька, неуверенно шагая, прошла вперёд и остановилась перед стеклом, за которым виднелись чьи-то плечи в погонах и аккуратно подстриженная макушка.

– Добрый день… – робко поздоровалась Женька и тут же смущенно замолчала, подумав, что сейчас раннее утро и правильнее было бы произнести «доброе утро», но извиняться и поправлять себя не стала, да и не имело смысла вообще что-то говорить, когда в ответ, всё равно, не было произнесено ни слова, глухое молчание и шорох неторопливо перебираемых бумаг, да клацанье клавиш.

Колька встал на цыпочки и, подтянувшись на пальцах, вытянул тоненькую шею, пытаясь заглянуть за прилавок. Женька протянула паспорт, осторожно положила рядом с противоположным краем. Не поднимая головы, человек под прилавком поднял руку и молча утащил паспорт к себе вниз. Полистав, он поднял глаза, холодные и равнодушные, как два ствола. Женька замерла, сердце у неё ёкнуло и остановилось, стараясь не моргать, смотрела прямо в его зрачки, будто готовилась к тому, что сейчас её сфотографируют, а в голове совсем неуместным, весёлым хороводом кружилось:

«Я мать-одиночка, я мать-одиночка, я жук-пилильщик, пилю по своим делам. Наверное, сейчас с этими выпученными глазами я похожа на сову… ».

Человек за прилавком опустил глаза, постучал где-то внизу по клавишам, оглушительно хлопнул печатью, и паспорт, взмахнув страницами, выпорхнул наружу, Женька подхватила его почти что налету, облегченно выдохнула и, схватив покрепче Кольку за руку, быстрым шагом, чуть ли не бегом прошла на противоположную сторону. Уходя от пограничного поста, обняв сына за плечи, она радостно зашептала:

– Колька, Колька, мы за границей!

– Правда, Ма?! Так быстро? – Колька удивленно оглянулся по сторонам, не очень понимая, как это получилось, что всего лишь несколько минут назад они были в одной стране, но, переступив какую-то «волшебную» красную линию, грубо намалёванную на полу, вдруг оказались «за границей». Но какие только сюрпризы не случаются в мире взрослых, к тому же он всецело доверял матери и если она сказала, что они уже «за границей» – значит, безо всяких сомнений, они уже там.

– Да, да! Нам осталось, только, сесть на самолёт и мы у моря.

– Здорово!

– А сейчас, Колька, айда по магазинам! Посмотрим, чем здесь торгуют.

Пребывание «за границей» начало ему нравиться, и чем дальше, то всё больше и больше.

– Ма, Ма, я там, … ну, до границы, в одном киоске видел такую штучку, она с лапками, а в середине небольшой шнурочек, её можно прикрепить на руль велосипеда, она светится в темноте. Похожую я у Сашки видел.

– Посмотрим. Если найдём, то может быть и купим, – уклончиво ответила Женька.