Эмигранты

— Ленька! Ты что, друг, не узнаешь? Али из гордости признать не хочешь?!

— Арсений? — неуверенно сказал Леонид, всматриваясь в бородача. — Ты откуда это?

— Признал! — радостно засмеялся Арсений. — А я уж подумал — не хочешь! А ты вон где, значит, мантулишь. Не знал. Начальством, никак, сделался?

— Каким там начальством, — усмехнулся Леонид. — Проводником. Надо мной все начальники. Если ты билет второго класса купишь, тоже для меня начальником будешь. Ну, пойдем в вагон. Ты откуда едешь-то?

— С хутора. Я, брат, теперь к староверам ушел, ихнюю веру соблюдаю. Вот сейчас в Мулин за порохом, да за гильзами еду.

Они зашли в купе проводника. Арсений стал вроде как-то шире, занял почти все купе. Он поставил двустволку в угол и осторожно сел на краюшек скамьи.

— А закурить у тебя не найдется? — с лукавинкой в глазах спросил он. — Страсть курить охота. У нас на табачное зелье запрет наложен, так дома то я не курю, а сейчас можно. Потом лимонником зажую и баба не узнает.

— А ты что женился?

— Женился! Знатную девку взял! Красивая, здоровая! Во баба! — поднял он большой палец. — Парнишку мне родила — весь в меня! Ну, закурить-то дай!

Он затянулся сигаретой, сладко зажмурился. Леонид смотрел на Арсения и невольно чувство зависти шевельнулось внутри. Ведь вот живет же человек спокойно, женился, доволен, видимо, своей жизнью. А тут все неопределенно, о женитьбе только приходится мечтать. Леокадия пишет все реже и реже.

— Так как же ты живешь? Не жалеешь, что из города уехал?

— Не-ет, — обжигая губы сигаретой, протянул Арсений. — Живем в лесу, молимся колесу. На хуторе у нас дворов немного. Пасека у каждого, хозяйство, скотина. Охотой занимаемся, на птицу, да на зверя.

— И ты тоже?

— А как же, конечно. Какой же я мужик буду, ежели свою семью всем не обеспечу. В тайге хорошо, тихо, не то что в городе. Я уж от города то и отвык, да и ничего в нем хорошего и не нашел.

— Ну, а тебя то не искали, когда ты из отряда сбежал?

— А может и искали, да я хорошо заховался, здесь не найдут, да, наверно, от отряда-то и не осталось никого, всех, поди, порешили. Ну а как Виктор там живет?

— Да все так же, в мастерской у Порфирия Ивановича работает.

— Ох, и паразит же этот Порфирий Иванович, — закуривая вторую сигарету, закрутил головой Арсений. — Все норовит обмануть, да обсчитать. И как только его Виктор терпит?

— А куда ему деваться? Терпит, есть то надо.

— Да-а, плохо дело! Ну, а ты, поди, женился?

— Нет, Арсюша, ничего пока с женитьбой не получается. Леокадия в Мукден уехала.

— Да что на ней свет клином сошелся, что ли? Ну уехала, на другой женись.

— Нет, это исключено! Вот буду лучше зарабатывать, тогда поженимся.

— Худо у вас, городских. Все от денег зависит. У нас в тайге лучше — руки-ноги есть, работать не ленишься и точка. Все будет! Я вон раньше никогда не пахал, не сеял, а научился. От земли, брат, вся сила и вся радость — сказал он нравоучительно, видимо повторяя чьи-то слова.

— Да, может оно и так, но не всем же на земле работать.

— Это тоже верно, — кивнул головой Арсений. — А ты когда нибудь вырвись на недельку, приезжай к нам, поживешь, посмотришь. А понравится — примешь веру истинно-христианскую и женим тебя. Девки у нас хорошие есть!

— Спасибо, Арсюша, — в душе улыбнувшись наивности друга, сказал Леонид, — только не вырваться мне на недельку.

— Ну, а как в Харбине-то?

— Да все так же. Одни богатеют, другие без работы ходят. А в китайских деревнях около Харбина холера началась.

— У-у, это плохо. А что говорят, будто японцы какой то конфликт с китайцами затеяли?

— Что-то у Мукдена там было. Мало об этом пишут. Но вообще то обстановка опять напряженная.

— Так ты приезжай к нам, не пожалеешь. Дай еще сигарету, накурюсь до черноты. В Мулине-то не покуришь — могут наши староверы увидеть, увидят, тогда грех отмаливать заставят. А здесь никто не видит. Мать-то как у тебя?

— Спасибо, здорова, работает. А ты будешь в Харбине, обязательно к нам заходи!

— Не-ет, брат, в Харбин я не ходок. Еще надыбает кто из бывшего начальства, что я приехал, да донесет, тогда хана! Да и баба моя в город не отпустит, она у меня строгая. Ну, кажись к Мулину подъезжаем? Так ты приезжай!

Они вышли в тамбур вагона. Поезд уже постукивал колесами на стрелках, замелькали перронные огни.

— Ну, бывай! — пожал Арсений руку Леониду и тот почувствовал огромную силу таежного жителя. — Может еще когда свидимся. А плохо будет — приезжай к нам на хутор!

— Да где вас найдешь-то? Вы в тайге крепко запрятались.

— Захочешь — найдешь! И помни — девки у нас что надо! Получше твоей Леокадии!

Арсений, не дожидаясь остановки поезда, ловко выпрыгнул из вагона и Леонид не успел даже ответить ему на обидное замечание насчет Леокадии. Он долго всматривался в темноту, стараясь увидеть Арсения, но тот, видимо, на станцию не пришел. Поезд отошел от Мулина, опять монотонно стучали колеса, а перед глазами все еще стоял Арсений — здоровый, сильный, довольный своей жизнью, простой как природа, достигший, видимо, всего, к чему он стремился.