Эмиссар чёрной Армады

— Тебе, как Александру Аргунову, моему напарнику, доверяю. Во всяком случае, достаточно доверяю. Ты вытащил меня из пыльной бури. Я твой должник, поэтому тут обсуждать нечего. Но…

— Но Асгард…

— Да. Я не верю в чужие благие намерения. Ими дорога в ад вымощена.

— Ты воспринимаешь нас, как некое подобие Больших Кланов. Только те торгуют наркотиками, а мы силой заставляем людей строить космические верфи и боевой флот Так?

— Несколько упрощаешь. Но похоже. Не один я так считаю.

— Правильно. Ещё последователи доктора Вольфа. И организации «Планета вне насилия».

— Не равняй с идиотами… Вы вылезли из тьмы. Ставите человечеству условия. Говорите что-то о внешней угрозе, не в силах ничем подкрепить свои слова.

— Почему это?

— Хорошо. Есть внешняя угроза. Прекрасно, вы воины без страха и упрёка, стремящиеся защитить нас, сирых и убогих. Вы не хотите для себя ничего. Вы благородны. Но… Вы чудовища, притом с огромными возможностями. Вы держите в руках силы, о которых люди не имеют никакого представления. И почему я должен думать, что в ваших руках щит, а не стилет убийцы?

— Ты веришь в то, что суперы — затаившиеся маньяки, стремящиеся устроить человечеству кровавую бойню?

— Суперы?.. Не совсем так. Взять человечество. Есть всемирный комитет развития культуры, есть Большой театр и «Фонд защитников животных». А есть Большие Кланы. Есть наёмные убийцы. Борьба противоположностей. Почему у суперов должно быть иначе? Кто-то — защитник. Кто-то — разрушитель. Только возможности Большого Клана и Асгарда разные. Как между обычным фугасом и вакумной бомбой. Мой ночной кошмар — столкновение человечества и суперов.

— Мы такое же человечество. Только лучше. Ответственнее. Благороднее. Суперы — не только шаг человечества к мощи, но и к свету.

— Красиво звучит.

— Я примерно знал, что ты ощущаешь. Но заговорил ты обо всём только сегодня. Почему?

— Не знаю. Во мне будто что-то надломилось. Пройдя через кошмар пыльной бури, начинаешь смотреть на всё несколько по-иному. Я теперь не уверен ни в чём.

— Всё объясняется очень просто. Ты стал супером.

— Что?!

— Ты сейчас осваиваешься со своим новым состоянием. День за днём ты будешь открывать в себе новые способности. Ты уже сейчас начинаешь ощущать неясные потоки и веяния. Скоро ты начнёшь различать их. Научишься видеть «клинки Тю-хэ». Научишься перемещениям, считке с информ-полей. Получишь власть. И ответственность.

— Не может быть.

— Может. Сила дремала в тебе с рождения, она ждала своего часа. Инициация сверх-Я — процесс чрезвычайно сложный и опасный. Собирается круг суперов, проводит обращаемого по всем ступеням. При этом велик риск погибнуть, сорваться в «зыбучие пески» в иных пространствах. Очень редко случаются самоинициации, как правило, подстёгнутые каким-то внешним воздействием. У первого супера

— Чаева — инициацию спровоцировала работа с эфиродинамическими генераторами. В твоём случае — нечто, пришедшее с «Красным ифритом». Всплеск какой-то мощи. Ты бы сорвался в «зыбучие пески» и погиб, но я тебя вытащил.

— Я не верю…

— А чего тут верить? Ты же знаешь, что я прав. Теперь у тебя две дороги: или в Асгард, или своя — в неизвестность.

— Многие пошли своей дорогой?

— Насколько я знаю — никто. Мы все рано или поздно возвращаемся в Асгард. Мы не можем иначе.

— Но…

— Всё. Сейчас включится контрольная аппаратура.

Я прикрыл глаза. Усилие — снова вошёл в компьютер, установленная мной стена разваливалась, серая с блёстками ровная масса восстанавливалась. Значит, повреждения исправлены, мы опять под колпаком…

Ещё двое суток мы провели, просматривая СТ-программы, большинство из которых почему-то было заблокировано, записи без какой-либо системы подобранных передач и фильмов. Старые боевики, пара «слезогонок», четырехсотсерийная тянучка из жизни английского света девятнадцатого века, тупая до невероятия даже по меркам тянучек. Несколько записей СТ-садомахов. Пара концертов инфрамузыки, включающей компоненты инфразвука. Неужели м-мутанты наслаждаются всем этим? Вряд ли. Просто кинули нам, чтобы не скучали. Два раза подручный Изабеллы водил нас на обследование диагноста. И, кажется, остался не слишком довольным результатами.

И вот после завтрака к нам заявилась Изабелла, которую мы не видели два дня. Она держалась ещё суше и официальнее, чем обычно, хотя, как мне казалось, она уже давно в этом достигла предела.

— Как вы себя чувствуете? — осведомилась она.

— Просто прекрасно. Ваше гостеприимство идёт нам на пользу, — сказал я.

Сарказм, который я вложил в эти слова, был проигнорирован.

— Самочувствие ваше, — обернулась к Шестерневу, — нестандартно. Показатели в норме, но изменчивы. Пока состояние не внушает опасений, но… Мы не можем поставить диагноз.

И не сможете, подумал я. Фактически организм Шестернёва сейчас полностью перестраивается, вот только большинство изменений стандартному диагносту «Гиппократ» не выявить, иначе, думаю, с Изабеллы моментом слетела бы её маска равнодушия.

— Мы польщены заботой о нашем здоровье, — сказал Шестернёв, — но на Марс мы прилетели не лечиться.

— А зачем?